Прототип солженицыновского Алешки-баптиста.

Странник Божий: Старший; Вероисповедание : Международный Союз Церквей ЕХБ
Настроение : Благословенное
Работа/Хобби : Хорошая.
Очки : 9568
Репутация : 18

Сообщение 1

Прототип солженицыновского Алешки-баптиста.

Сообщение автор Странник Божий Пн 17 Сен 2012, 05:22

«Рядом с Шуховым Алешка смотрит на солнце и радуется...
Щеки вваленные, на пайке сидит, нигде не подрабатывает – чему рад?
По воскресеньям всё с другими баптистами шепчется. С них лагеря,
как с гуся вода. По двадцать пять лет вкатили им за баптистскую
веру – неужто думают тем от веры отвадить?»

(А.И. Солженицын, «Один день Ивана Денисовича»).

– Леонид Васильевич, расскажите, пожалуйста, немного о Вашем жизненном пути, о том, как Вы уверовали и как оказались в одном лагере с А.И. Солженицыным.

Я родился в 1924 году и с детства слышал о Боге, мама у меня была глубоко верующим человеком. Она прекрасно пела – в церковном хоре баптистской церкви. Мне хорошо запомнился её любимый псалом «К неземной стране путь указан мне». Когда я был совсем маленьким, то не мог разобрать всех слов, и мне слышалось: «К неземной стране путь у казане…» Однажды я даже заглянул в стоящий на огне казан (котелок), чтобы своими глазами увидеть, что там скрывается за путь, о котором так часто поёт мама… Так, можно сказать, с самого детства у меня начались духовные искания!

Мы жили тогда с мамой в Синельниково (Днепропетровская область). В начале 1930-х годов нашу общину атеисты жестоко преследовали, многих верующих посадили, а в молитвенном доме сделали клуб, в котором часто устраивали танцы. Помню, мне было двенадцать лет, я как-то проходил мимо этого здания и услышал, как откуда громко звучала коммунистическая песня. И тогда я зажал уши и стал вслух петь мамин псалом «К неземной стране путь указан мне». Прохожие смотрели на меня, как на сумасшедшего…

Когда началась война, мне было семнадцать лет. Немцы быстро продвинулись вглубь советской территории и к осени 1941 года дошли до наших мест. Справедливости ради нужно сказать, что оккупационные власти разрешили верующим людям вновь собираться в своих прежних молитвенных домах. Так было и в Синельниково. В начале 1942 года я решил посвятить свою жизнь Господу Иисусу Христу и начал проповедовать в своей общине. В нашем городке, как и во многих других местах, фашисты расстреливали евреев. Они убили одного моего одноклассника только из-за его национальности. Мне удалось рассказать ему перед самой смертью о Господе Иисусе, и мы с ним вместе помолились с надеждой на вечную жизнь.

Мне самому тоже предстояли испытания – немцы отправили меня на работу в Германию. Я просил Бога помочь мне каким-то образом вернуться на родину, и ещё я мечтал о возможности креститься. По-человечески это казалось невозможным, но есть ли что невозможное для Господа? И произошло чудо: один из начальников на заводе в Западной Германии, где я работал, оказался глубоко верующим человеком и, узнав о моей искренней вере в Иисуса Христа, неожиданно распорядился отпустить меня домой. Так поздней осенью 1942 года я неожиданно вернулся в Синельниково, а в последних числах ноября, в уже замерзающей воде – мы вместе с пресвитером разламывали первый лёд! – успел принять крещение. Наш пастырь не смог отказать в моей настойчивой просьбе.

В сентябре 1943 года Синельниково освободила Красная Армия, и меня сразу же направили на фронт. Пройдя несколько десятков километров пешком, множество новобранцев были помещены на отдых в тесном бараке. Я смотрел на этих людей, безмерно уставших и боявшихся смерти, многие из которых были комсомольцами и не знали живого Бога, и вдруг услышал тихий внутренний голос, сказавший мне: «Спасай взятых на смерть!..» У меня с собой было маленькое Евангелие, и вот я, держа его в руках, нерешительно встал на самом видном месте в бараке и попросил разрешения почитать вслух. Перед лицом смертельной опасности все солдаты единодушно согласились слушать. Я читал им Евангелие несколько часов, до глубокой ночи, а потом мы вместе молились... И, казалось, Сам Господь пребывал в том убогом бараке.

– Что же было затем?

На следующий день утром один из офицеров, узнав о моей проповеди, со злостью пообещал мне, что меня расстреляют. В тот же день я был арестован, но никакого страха почему-то не испытывал. Бог дал мне силы проповедовать другим арестантам, бывшим со мной в одной камере, и даже тем солдатам, которые нас охраняли. А вот следователь отобрал у меня Евангелие и всячески угрожал мне.

Утром меня вывели на расстрел. Поставили у свежевыкопанной ямы. Я молюсь и прощаюсь с земной жизнью. И тут вдруг бежит какой-то солдат и кричит: «Отставить расстрел! Алёшку Светлова – к генералу!» (Несмотря на то, что моё имя по паспорту Леонид, меня всегда называли Алёшкой). И вот останавливают расстрел, ведут меня к высокому начальству, которому, как оказалось, уже известно моё дело. Мы с этим генералом, помню, беседовали очень долго. Он был расположен к вере в Бога, и потому не дал меня расстрелять, но и освободить из-под стражи не мог, тут даже его власти оказалось недостаточно.

– А страшно было, когда Вас вели на расстрел? О чём Вы думали тогда?

Не знаю, почему, но совсем не было страшно. Я думал только о том, что, наконец-то, отправляюсь к своему Господу.

Альвина Закиевна (жена): Сколько я знаю Леонида Васильевича, он никогда ничего не боится. Так было раньше, и такой же он сейчас. Если необходимо, Леонид Васильевич и сегодня скажет любому, что по-христиански нужно сказать, не взирая на лица…

Затем меня привезли в штаб нашей воинской части и передали новому следователю. Тот сильно давил на меня, угрожая пистолетом, и сам сочинил за меня обстоятельные признательные показания, будто бы я, кроме проповеди Евангелия, ещё и всячески восхвалял жизнь в Германии. Подготовив дело, следователь передал его в военный трибунал, а там вопросы, как известно, решались быстро… Когда пришло время, я и на суде открыто свидетельствовал о Боге. Следователь был уверен, что за такую дерзость мне теперь точно вынесут смертный приговор. Во дворе уже ждала и расстрельная команда. Однако среди судей была одна внешне строгая женщина, в сердце которой возникло тайное желание защитить меня. Когда судьи вышли на совещание, то из их комнаты слышались крики, они долго не могли прийти к согласию, наконец, вернулись в зал все раскрасневшиеся. Тогда и выяснилось: эта женщина настояла на том, чтобы мне дали десять лет лагерей… Следователь был явно обескуражен. Я не удержался и напоследок сказал ему прямо в глаза: «Кто роет яму другому, тот сам туда угодит!» Следователь побледнел. Когда меня уводил конвой, то женщина-судья, спасшая меня, ободряюще сказала: «Жив будешь, Алёшка, не унывай!» И я прославил Господа.

– Для тех лет Вы, действительно, вели себя очень смело. А как Вам удавалось сохранить человеческое достоинство в сталинских лагерях?

Осенью 1943 года меня привезли в харьковскую тюрьму и поместили в крохотную одиночную камеру, на полу которой всегда стояла вода. Первую ночь мне пришлось провести на ногах. Кормили в той тюрьме под стать окружающей обстановке – отвратительно пахнущей баландой. Но Господь всегда помогал мне, давал удивительную бодрость духа. В 1945 году меня отправили в лагерь в Воркуту. Ещё по дороге в лагерь начались сильные морозы, и я так заморозил ноги, что совсем не чувствовал их несколько дней. Попав в лагерь, я сразу же принялся искать братьев по вере, и мне удалось найти двоих. У нас была очень радостная встреча. Но тут стали отходить ноги, начались страшные боли. Десять дней я лежал на нарах и тихо молился: «Господи, если я однажды выйду на свободу, то, пожалуйста, сохрани и мои ноги, чтобы я мог служить Тебе. А если мне не суждено выйти на волю, то я и без ног останусь верным Тебе, насколько хватит сил…» И Господь услышал молитву, мои ноги остались целы! Через десять дней я уже вышел на общие работы, хотя и был ещё очень слабым. Ведь питание для «врагов народа» было самым скудным. Так вскоре я превратился в «доходягу». Казалось, жить мне осталось совсем немного.

Но вот однажды утром вызывает меня к себе начальник снабжения нашего лагеря, человек сильный и властный. Я едва доплёлся до его дверей. И вот этот человек с состраданием посмотрел на меня и неожиданно спрашивает: «Мне сказали, что ты верующий, это правда?» Я отвечаю: «Да!» И тогда этот начальник, убедившись, что нас никто не подслушивает, говорит: «Всю ночь сегодня я не мог заснуть. Господь мне велел найти в лагере брата по вере… И вот, кажется, я тебя нашёл!» Тогда мы с ним вместе возблагодарили Господа Иисуса Христа. В руках у этого человека, как у Иосифа в Египте, были все материальные ценности лагеря. Он меня тут же отправил в баню, одел в самую лучшую лагерную одежду, выдал целую пачку талонов на питание в столовой. Так Господь протянул мне сильную руку помощи в минуту моей крайней нужды…

Странник Божий

Странник Божий: Старший; Вероисповедание : Международный Союз Церквей ЕХБ
Настроение : Благословенное
Работа/Хобби : Хорошая.
Очки : 9568
Репутация : 18

Сообщение 2

Re: Прототип солженицыновского Алешки-баптиста.

Сообщение автор Странник Божий Пн 17 Сен 2012, 05:28

– А.И. Солженицын упоминает, что у Вас в лагере было Евангелие…

Мне очень хотелось иметь Священное Писание, и я написал матери письмо, в котором попросил, чтобы она прислала мне небольшую посылку, спрятав в ней хотя бы несколько страничек из Библии. Мама выполнила мою просьбу и прислала мне немного продуктов, завернув их в листочки, на которых была напечатана Книга Иова. При проверке посылки никто на это не обратил внимания. А я с радостью расправил драгоценные листочки и надёжно спрятал их в щель между досками над своими нарами. Немного позднее я подарил Книгу Иова братьям из соседней зоны, а сам вымолил себе у Господа целую Библию (небольшого формата). Мама прислала её мне в следующей посылке. Я много об этом молился, и у меня при проверке Библию не забрали! Это было ещё одним чудом в моей жизни. Позднее мы узнали, что Сталин немного изменил отношение к религии, и это постепенно стали чувствовать даже зеки.

– Леонид Васильевич, расскажите, пожалуйста, о Вашем знакомстве в лагере с А.И. Солженицыным. При каких обстоятельствах это произошло?

Если вы помните рассказ «Один день Ивана Денисовича», то знайте, что все действующие там лица – реальные, не придуманные. Ивана Денисовича Шухова мы называли в лагере Жорой, он был из Алма-Аты, и мы с ним очень подружились. Перед своим освобождением из лагеря я подарил Ивану Денисовичу свою Библию, читая которую он уверовал, а вместе с ним уверовала затем и вся его семья. Спустя годы, мне довелось побывать у них в гостях в Алма-Ате, это была замечательная встреча уже не только бывших заключённых, но и братьев по вере.

Так вот, Шухов прежде меня познакомился с Солженицыным и, как выяснилось, рассказал ему об «Алёшке-баптисте» и о том, что я прячу где-то в стене листочки Священного Писания. Солженицына это заинтересовало. Он уже тогда, в лагере, что-то писал или собирал материалы для своих будущих книг. Он пригласил меня в сушилку в своём бараке и там долго расспрашивал о моей жизни и вере. Я пытался ему рассказать о живом Боге, но по всему было видно, что Солженицына интересовала преимущественно политика. Он меня вежливо слушал, но постоянно направлял к тому, что больше подходило для его будущих антисоветских книг. В общем, я был разочарован этой встречей. Мне совсем не хотелось оказаться «героем» политической книги, и я об этом так и сказал Солженицыну.

– А в каком году Вы впервые прочитали рассказ «Один день Ивана Денисовича»?

Альвина Закиевна: В том то и дело, что до начала перестройки мы с Леонидом Васильевичем только слышали об этом произведении, но никогда не читали. Как-то мы услышали по «Голосу Америки» об Алёшке-баптисте, и тогда поняли, что речь идёт о Л.В. Светлове. Сначала я прочитала «Один день Ивана Денисовича», а потом уже Леонид Васильевич. Наверное, это было уже в 1990-е годы...

– Можно узнать, что было с Вами после освобождения из лагеря?

Меня освободили досрочно, за «ударную» работу на воркутинской шахте, в 1952 году. Мне тогда исполнилось двадцать восемь лет. Начальник лагеря, посмотрев мои документы перед освобождением, удивлённо сказал: «Тебя посадили в девятнадцать лет. Когда же ты успел так много навредить нашей советской власти?» Тогда я ему коротко рассказал историю своей жизни и о том, что верю в Бога. И вновь Господь коснулся начальственного сердца. Он мне сказал, что собирался отправить меня в ссылку куда-нибудь в Сибирь, но у него есть одно хорошее место в «тёплых краях», вблизи Майкопа, и он теперь решил отдать это направление мне. Я поблагодарил Бога и поехал в Майкоп.

Затем мне удалось добиться разрешения жить у себя на родине, в восточной Украине. Там я с большим трудом устроился работать на шахту и прописался в Макеевке. Бывшим заключённым, да ещё по политической статье, это было очень и очень непросто сделать. Там же я нашёл церковь своих единоверцев. А на работе меня невзлюбил парторг, хотя я всегда трудился честно. Шахта наша носила имя Ленина, на ней было множество бригад коммунистического труда, а тут посреди политически грамотных товарищей затёрся такой сомнительный человек, как я. И придумал парторг, как со мной поступить. Собрал он однажды наш трудовой коллектив и поставил меня перед выбором: либо я отрекаюсь от Бога, и тогда продолжаю работать, либо меня с нашей передовой шахты немедленно увольняют. Я молча стою, а рабочие за меня начинают заступаться и всё сильнее критиковать парторга. Но тот был очень важным, немного выпившим и непреклонным. Его план был уже, несомненно, согласован с вышестоящим начальством. В общем, дали мне сколько-то дней на размышление. И тогда я, помолившись, пошёл к нашему областному уполномоченному по делам религий. Дело это было малоперспективное, но Бог так устроил, что в тот день я попал, ничего не ведая, на приём не к уполномоченному, а к какому-то министру, приехавшему в наш город. Внимательно выслушал он мою грустную историю, в заключение которой я сказал:

– Если у нас веру в Бога уже совсем запретили, то давайте не будем этого скрывать, а всему миру так честно и скажем…

– Идите, Леонид Васильевич, всё будет хорошо! – сказал мне этот начальник, перед которым все уполномоченные ходили по струнке.

А через несколько дней узнаю: не меня сняли с должности, а парторга. И отправили его в забой работать простым шахтёром, побросать уголёк лопатой… «Если бы я знал, что у него такая рука наверху, то никогда бы не тронул!» – передали мне слова позднего «раскаяния» бывшего парторга. «О, да, у меня наверху рука очень сильная!» – согласился я и вновь прославил Господа.

– Леонид Васильевич, а как у Вас складывались отношения с КГБ?

Как-то, помню, в брежневские времена начальство на работе мне задало трудный «политический» вопрос, который можно было бы связать с темой КГБ:

– Как ты, Светлов, относишься к советской власти?

Десятки людей тогда смотрели на меня и ждали ответа. Я мысленно помолился и сказал:

– Можно я отвечу вам народной поговоркой?

Мне кивнули.

– На то щука в реке, чтобы карась не дремал…

– Что-то нам непонятно, поясни! – попросило начальство.

– Я благодарен Господу за советскую власть, – сказал я совершенно искренне, – потому что вы не даёте нам, верующим, духовно засыпать! А это очень важно.

Посмеялись тогда надо мной начальники и отпустили.

В местном КГБ ко мне, конечно, относились настороженно, поскольку Солженицын, главный наш антисоветчик, написал какое-то доброе слово про «Алёшку-баптиста». Но когда чекисты увидели, что у меня нет пристрастия к политике, то однажды мне даже сказали: «Хотя ты и верующий, но нам не враг…» А я рад был любой возможности и этим людям проповедовать Евангелие.

– Большое спасибо за интервью! Вы удивительно светлый человек, под стать своей фамилии…

на вопросы отвечали Светлов Леонид Васильевич и Светлова Альвина Закиевна,
беседовал Константин Прохоров.

г. Спокен, Вашингтон, США, 9 августа 2006 г.

Автор Константин Прохоров, "Международная христианская газета"

Благая Весть

Последний раз редактировалось: Странник Божий (Пн 17 Сен 2012, 05:34), всего редактировалось 1 раз(а)