Е. Н. Пушков НЕ СМУЩАЙСЯ !

Так озаглавлена вторая часть книги С. Кобзаря. Он пишет: «Баптисты, отделившись от Церкви, отвергли всю обрядовую сторону поклонения Богу... кроме обрядов, отвергли таинства, а без них Церковь уже не мыслит себя полноценною... Таинство — это такое действие, которое совершается в Церкви и Церковью, при котором через видимые элементы невидимо подается благодать Святого Духа. Семь таинств церкви суть следующие:

Крещение.

Миропомазание.

Священство.

Брак.

Исповедь.

Евхаристия.

Елеосвящение» (с. 109).

Давайте при свете Библии, с Божьей помощью, разберемся и в этом вопросе. Нам необходимо перенестись на пять веков вглубь истории, чтоб иметь четкое представление о Реформации. Реформация — это эпоха религиозного движения XVI века, направленная против жестокостей и мертвых форм католицизма. Результатом Реформации явилось новое христианское вероисповедание - протестантизм. Основные требования Реформации: возврат к первохристианской церкви, упразднение прибавлений к учению Иисуса Христа, протест против крайнего формализма и безжизненности, против жестокого деспотизма над умами, против насилия и денежных вымогателей со стороны папской власти.

Католицизм и православие — это близнецы, порожденные государственной церковью. Требования, предъявленные Реформацией к католицизму, конечно же, относятся и к православию (надо признать, что католичество отступило от учения Иисуса Христа еще дальше, чем православие). Хотя реформаторами было сделано очень много, чтобы возвратить церковь к первоапостольскому служению, но до конца реформа не была осуществлена: где-то церковь не была отделена от государства, где-то глава государства был главой церкви, осталось крещение детей (хотя где-то ввели конфирмацию). Трудно согласиться и с тем, что возрожденное общинное пение простых гимнов (для этого Лютер на первых порах даже использовал народные песни, заменяя слова духовными стихами) стало вытеснять хоровое пение a capella и в сопровождении музыкальных инструментов. У. Цвингли даже приказал выломать орган и выбросить его из храма.

Многие толкователи Откровения Иоанна Богослова отмечают, что средневековый период до Реформации соответствует посланию Фиатирской церкви (Откр. 2, 18—29). Это время полного господства Иезавели (Иезавель — дочь Сидонского царя, которая стремилась уничтожить Божьих пророков [3 Цар. 18, 4]), здесь она олицетворяет церковь, полностью соединившуюся с миром и поправшую евангельские истины.

И. В. Каргель для истолкования четвертого, фиатирского, периода обращается к четвертой притче из 13-й главы Евангелия от Матфея, где «женщина положила закваску в три меры муки, доколе не вскисло все» (Матф. 13, 33).

Традиционное ортодоксальное (православное) толкование этой притчи таково: «В притче... изображается внутренняя сила и влияние на людей Царства, его внутренний рост» (Толковая Библия под ред. А. П. Лопухина, т. III, с. 251). Надо признать, что в средневековый, фиатирский, период видимый рост храмового христианства был неестественно бурным, но это было «заквашенное» христианство. Закваска в Священном Писании — символ нечистоты. «Итак, очистите старую закваску,— пишет Апостол Павел,— чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас. Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины» (1 Кор. 5, 7-у8).

Вот почему нужна была Реформация, которой соответствует пятый, сардийский, период. Но почему же такая печальная оценка дается Ангелу Сардийской церкви: «Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв» (Откр. 3, 1)? И что это за люди, о которых мы читаем в 4-м стихе: «Впрочем у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих и будут ходить со Мною в белых одеждах»? Духовно живым является только христианин рожденный свыше. Формальное соблюдение обрядов (назови их хоть таинствами) не может возродить человека. Самое великое, что Бог совершил через деятелей Реформации, — это возможность каждому читать Слово Божье на родном языке и соблюдать его.

Из реформаторов Бог воздвиг тех, кто решился соблюсти Слово истины Христовой до конца, облекшись в белые одежды праведности по вере в Иисуса Христа (Откр. 3, 4).

Пятому, сардинскому, периоду соответствует пятая притча из 13-й главы Евангелия от Матфея. «Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, нашед, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет и покупает поле то» (ст. 44). Мы поем гимн: «Иисус — сокровище святое!». Вот за это Сокровище стоит отдать абсолютно все, даже жизнь. Лишь посвятившие Иисусу каждую клеточку своего сердца будут ходить с Ним в белых одеждах. Из них и создается Его Невеста, вселенская Церковь.

С начала Реформации Бог нашел таких последователей. Их в насмешку называли анабаптистами, то есть перекрещенцами, так как они, поняв бесполезность детского крещения, принимали крещение вторично, уже взрослыми, по вере. Они были жестоко преследуемы как католиками, так и реформаторами-детокрещенцами. Об анабаптистах мы еще будем рассуждать позднее, а сейчас только отметим, что за 100 лет сотни тысяч из них приняли мученическую смерть, как повествует Хусто Л. Гонсалес во 11 томе «Истории христианства». Это число мучеников за чистоту веры Христовой превышает количество умерщвленных христиан за все десять римских гонений.

На основании вышесказанного отпадает обвинение С. Кобзаря, что «баптисты отвергли обрядовую сторону поклонения Богу». Они не отвергли, а не приняли многие, выдуманные католиками и православными, обряды как не соответствующие Слову Божьему. Да и самого слова «таинство» мы не найдем в Библии. В то же время все священнодействия, упомянутые в Евангелии, братство МСЦ ЕХБ свято соблюдает. Утверждение, что через семь таинств «подается благодать Святого Духа» тоже не соответствует Священному Писанию. Для получения Святого Духа в Слове Божьем через Апостола Петра нам указан такой путь: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов,— и получите дар Святого Духа (Д. Ап. 2, 38).

Прежде чем перейти к рассуждениям о каждом из семи православных таинств в том порядке, как их излагает С. Кобзарь, следует подчеркнуть, что самым главным и первым таинством (будем говорить языком православных) должно быть возрождение или рождение свыше, которое немыслимо без покаяния. Без него все семь других перечисленных действий будут лишь формальными обрядами. По данным И. Барчука, впервые в Западной и Восточной церквах стали дискутировать о семи таинствах в 1139 году, и только через триста лет эти выдуманные таинства стали доктринами (И. Барчук. Ереси, вошедшие в церковь, с. 45).

Приводя место из Евангелия от Иоанна 20, 21—23: «...Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святого»,— С. Кобзарь с восхищением добавляет, что только в православии он услышал правильное объяснение этого места. Каково же оно? «Дух Святой здесь был дан только двенадцати Апостолам, и никому более, как власть и особая благодать для совершения таинств» (с. 111).

Мы бы посоветовали православным вместе с С. Кобзарем воздержаться от восхищения таким толкованием, так как оно не соответствует священной истине. Мы можем понять, что православным толкователям очень желательно так изъяснить это место Писания, чтобы иметь приоритет в преемственности священства, но они сами же себя опровергли. Ты, Сергей, веришь их толкованиям, что эта «особая благодать дана двенадцати Апостолам»? В логике есть так называемый метод единичной аргументации. Суть его в том, что, если в какой-то одной составляющей части логического строения обнаружен явный изъян, значит, рушится все строение. Толкование, претендующее на статус принципиальной догмы, тем более по всем параметрам должно соответствовать евангельской истине.

Все, читающие эти строки, могут убедиться, что «особая благодать для совершения таинств» не была дана двенадцати Апостолам по следующим причинам: во-первых, в тот первый день недели, когда воскресший Иисус явился Апостолам, среди них не было Иуды, он уже удавился. Значит, в то время их было не двенадцать. Если кто-то возразит, что на место Иуды двенадцатым Апостолом стал Матфий, то необходимо напомнить, что избрание Матфия было уже после вознесения Иисуса Христа (Д. Ап. 1, 26). Во-вторых, в тот вечер были собраны не только Апостолы, но и ученики. Об этом ясно сказано в 19-м и 20-м стихах 20-й главы Евангелия от Иоанна. В-третьих, среди собранных было не двенадцать Апостолов, и даже не одиннадцать, а только десять, потому что там не было Апостола Фомы. Об этом повествуется в 24-м стихе этой же главы. Таким образом, логическое строение данного толкования оказывается несостоятельным.

Бог Сам избирает на служение и поручает священнодействие тому, кто будет «сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело» (2 Тим. 2, 21). О таковых Иисус ходатайствовал перед Отцом Небесным в первосвященни-ческой молитве (Иоан. 17, 17—21). Нет сомнения, что эта молитва Иисуса услышана и срок ее действия — до скончания века. Каким убогим, в связи с этим, выглядит довод С. Кобзаря относительно преемственности священства «батюшками», ведущими греховную жизнь. По его мнению, грех священников не устраняет их права священнодействовать. «Через грешного священника благодать все равно подается» (с. 121). Этот вывод опровергается местом Священного Писания: «Никакой сын чужой, необрезанный сердцем и необрезанный плотью, не должен входить во святилище Мое... Равно и левиты, которые удалились от Меня во время отступничества Израилева... понесут наказание за вину свою; они не будут приближаться ко Мне, чтобы священнодействовать предо Мною и приступать ко всем святыням Моим...» (Иез. 44, 9—13).

Пишущий эти строки только что прибыл с общения, прошедшего в городе Железногорске, Курской области, на котором бывший православный священник, рукоположенный патриархом Пименом, со слезами раскаяния свидетельствовал, что сам очень увлекался спиртным и что не менее девяноста процентов православных священников — алкоголики. «Прости меня, Господи,— молился он,— что я столько лет обманывал народ!» Теперь он радуется в Господе, приняв вместе с женой (матушкой) крещение по вере в Иисуса Христа в братстве МСЦ ЕХБ.

Утверждением об отсутствии у протестантов преемственности священства были смущены единичные души, ушедшие из протестантизма в православие. Но хочется сказать всем этим душам, что преемственность священства, даже в том плане, как ее разумеют православные, в протестантизме есть. Священниками и богословами из протестантов, оставшимися на позициях детокрещения, были Цвингли, Лютер, Меланхтон, Кальвин. Но нас более интересует преемственность священства по линии анабаптистов, отстоявших среди невообразимых гонений со стороны и католиков, и протестантов-детокрещенцев евангельский принцип крещения по вере.

Священниками из анабаптистов были Георг Блаурок и Валтасар Губмайер. В 1535 году стал анабаптистом католический священник Менно Симонс. Его последователи стали называться меннонитами. От меннонитов принимали крещение по вере украинские штундисты. Так называли тех, кто приходил к меннонитам на час молитвы (по-немецки «час» — stunde).

Православные могут возразить против такой преемственности священства от католиков, которых они считают еретиками. В таком случае стоит напомнить, что до 1054 года православные и католики были вместе.

Церковная история гласит:

«16 июня 1054 года, когда глава Восточной церкви, константинопольский патриарх Михаил Кируларий в Софийском соборе готовился совершать причащение, кардинал Гумберт подошел к главному алтарю и положил на него от имени римского папы приговор от отлучении „еретика" Михаила Кирулария и всех его последователей. Затем он вышел из собора, отряхнул пыль от ног и отправился в Рим. Разрыв между Востоком и Западом стал свершившимся фактом» (Хусто Л. Гонсалес. История христианства, т. 1, с. 245) .

Михаил Керуларий не замедлил в свою очередь предать анафеме римского папу.

Не стоило бы, конечно, православным так гордиться преемственностью священства, потому что преемственность от отлученного еретика» силы не имеет. Лучше бы им обратиться к Священному Писанию и на примере Апостола Павла убедиться, что Божье избрание на священство гораздо важнее, чем человеческая преемственность. Всем известно, что Апостол Павел был гонителем христиан (тогда его имя было Савл). Когда он шел в Дамаск, чтобы репрессировать христиан, Христос обратился к нему с вопросом: «Савл, Савл! что ты гонишь Меня?» Ослеплепшего Савла привели в Дамаск. Там ученик по имени Анания по повелению Господа возложил на него руки, чтобы он «прозрел и исполнился Святого Духа» (Д. Ап. 9, 17). Прозрев и крестившись, Савл стал проповедовать об Иисусе, что Он есть Сын Божий, сразу, без апостольского рукоположения. В 13-й главе Деяний Апостолов повествуется об избрании Савла на служение по повелению Духа Святого (ст. 2). Савл стал Апостолом Павлом, который более других потрудился для Господа. Он свидетельствует о личной встрече с Иисусом Христом и принятии служения «от Самого Господа» (1 Кор. 11, 23). Никогда не надо забывать, что Иисус Христос соделал нас «царями и священниками Богу и Отцу Своему» (Откр. 1, 6). Ему дорога каждая душа и пред Ним все мы равны.

На сто тринадцатой странице С. Кобзарь пишет: «Церковь никогда не верила во всеобщее священство». А надо бы поверить, потому что протестантский принцип всеобщего священства основан на Слове Божьем. Напомним еще раз это место Священного Писания: «Но вы — род избранный, царственное священство, народ святый, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Петр. 2, 9). Иисус, умывая ноги ученикам, дал пример подлинной любви. Если бы эта любовь пребывала в православии, то не было бы деления церкви на клир и мирян, не появилась бы церковная иерархия, о которой нет упоминания в Новом Завете (архиепископы, митрополиты, кардиналы, патриархи, папы). Не надо было бы священников облачать в драгоценные одежды и целовать им руку. Иисус учил: «кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою» (Матф. 20, 26). Пресвитеры и диаконы в первоапостольской Церкви избирались не для возвышения над паствой, а для служения ближним, чего ни у католиков, ни у православных мы не видим. До какого святотатства дошло возвышение епископа, наглядно видно из постановления I Ватиканского собора в 1870 году. Вот некоторые положения о папе (римском епископе):

Папа Римский — это божественный человек и человеческий бог. Во власть и волю папы отдано все, и никто и ничто не может ему противиться. Если бы папа потащил за собою в преисподнюю миллионы людей, то никто не имел бы права спросить его: отец святой, почему вы это сделали? Папа непогрешим, как Бог, и может все делать, что Бог делает. Папа может изменять сущность вещей, делать из ничего что-то. Он во власти из неправды сотворить правду, против правды, без правды и наперекор правде делать все, что ему угодно. Он может противоречить Апостолам и действовать против заповедей, которые передали Апостолы. Он во власти исправить все, что признает необходимым в Иовом Завете, может менять сами таинства, основанные Иисусом Христом. Сомневаться в его могуществе — святотатство. Власть его выше и обширнее всех святых и ангелов. Никто не имеет права даже думать опротестовать его решения. Власть папы не имеет границ. Кто противится верховной власти папы, тот грешит против Духа Святого, разделяет Христа и является еретиком. Тройственная корона папы означает троичность его власти: над ангелами на небесах, над людьми на земле и над бесами в преисподней. Бог отдал во власть папы все законы. Если папа вынес решение против суда Божия, то суд Божий должен быть исправлен и изменен».

Комментировать постановление собора излишне, только следует заметить, что все началось с возвышения епископа.

С. Кобзарь все же соглашается с тем, что русские протестанты были рукоположены западными реформаторами, но считает это рукоположение не имеющим силы, так как реформаторы вышли из католиков (с. 114). Мы уже поясняли, что для нас важнее Божье избрание, чем человеческая преемственность, но С. Кобзарь, наверное, забыл, что Русь-то приняла христианство в 988 году, когда не было еще разделения на католиков и православных. Раскол произошел через 66 лет, а до него церковь была единой и называлась католической (вселенской). Выходит, что и князь Владимир, и киевляне приняли крещение от католиков. Непосредственным административным и духовным руководителем русской церкви считался Константинопольский патриарх; русская церковь была одной из его митрополий. В списке митрополий Константинопольского патриарха она стояла на самом последнем месте, хотя по территории была самой крупной. Первый епископ из русских, Илларион, был избран в 1051 году. (Это значит, что он был возведен в сан католическим священником.)

В заключение этого раздела следует ответить на вопрос С. Кобзаря: «Я согласен, что священники — грешные люди, но устраняют ли грехи священства их право священнодействовать?» (с. 120).

Из ветхозаветной истории мы видим, что сыновья Илия, Офни и Финеес, за греховную жизнь были преданы смерти, а дом Илия навеки наказан «за ту вину, что он [Илий] знал, как сыновья его нечествуют, и не обуздывал их» (1 Цар. 3, 13). Сыны Аарона, Надав и Авиуд, за небрежность в служении были наказаны смертью (Лев. 10, 1-2).

В Новом Завете, если священство отступало от Господа, то отступившей считалась вся церковь. Это видно из 2-й главы Откровения Иоанна Богослова. Бог говорит о Иезавели (церкви, соединившейся с миром): «Я дал ей время покаяться в любодеянии ее, но она не покаялась. Вот, Я повергаю ее на одр и любодействующих с нею в великую скорбь, если не покаются в делах своих. И детей ее поражу смертью...» (ст. 21—23). Детей, конечно, надо разуметь в духовном смысле, наследников такой церкви. Хочется только добавить: имеющий ухо слышать, да слышит!

Удивительное подтверждение об избрании отдельных личностей и ниспослании им благодати для священнодействия Самим Богом. без человеческой преемственности священства, пишущий эти строки нашел у современного православного историка, игумена Иоанна Экономцева, в его историческом исследовании «Православие. Византия. Россия.» (М., 1992). Повествуя о Симеоне Новом Богослове (949—1022), который был выразителем «эпохи самоуглубления и психоанализа, мучительного исследования подполья человеческой души, напряженной аскезы, мистических озарений, жажды личностной встречи с Богом» (с. 39), И. Экономцев приводит свидетельство Симеона о своем наставнике. Мы читаем:

«Говоря о своем духовном отце Симеоне Благоговейном, сыгравшем решающую роль в его жизни, Симеон Новый Богослов заявляет, что тот, не имея священнического сана, „стал причастником Его (Христа) дарований и получил от Него власть вязать и разрешать согрешения Духом Святым". Не по этому ли праву божественного избранника преподобный Антоний Печорский, „по смирению" также не имевший священнического сана, осуществлял пострижение в монахи и назначал игуменов? Не отсюда ли берет начало русское старчество, огромное влияние которого среди народа на протяжении тысячелетия основывалось не на авторитете церковной власти, а на зримом проявлении харизматических даров, получаемых непосредственно от Бога?» (с. 42).

Благодарение Богу, что устами самих защитников православия разрушается догмат (таинство), что только через имеющих преемственность священства свершается священнодействие. На ранее упомянутом диспуте в православном храме г. Краснодара баптистский проповедник задал священнику вопрос: по какой линии он имеет преемственность священства, от Мелхиседека или от Аарона. «Наверное, от Мелхиседека», — был ответ. «А твой владыка доказывает, что от Аарона. Вы хоть бы сговорились между собой, какая у вас преемственность, да и есть ли она», — ответил проповедник.

Вопрос о крещении С. Кобзарь предлагает разбить на два подвопроса:

Что есть крещение?

Можно ли крестить детей?

Одним росчерком пера он пытается устранить исторические данные относительно детокрещения. Конечно, они не подходят защитнику православия. На тридцать шестой странице он, непочтительно отзываясь о верном служителе Божьем и серьезном исследователе истории христианства П. И. Рогозине, пишет: «Мнение, что детокрещение было установлено уже после Константина в IV—V веках, как предлагает Рогозин в своей, видимо, ему приснившейся хронологии, неосновательно». В подтверждение этому С. Кобзарь приводит некоторые высказывания церковных деятелей, относящихся к концу II и началу III веков, в которых якобы поощряется крещение детей. Но от высказывания мнения до принятия решения иногда проходит много столетий. Пытаться перекраивать историю бесполезно и неэтично.

Прежде чем рассмотреть вопрос о крещении в предложенном С. Кобзарем порядке, приведем еще свидетельства вдумчивого исследователя истории христианства Ивана Барчука. Его книга «Ереси, вошедшие в церковь» написана на украинском языке и переведена на русский. На четырнадцатой странице он пишет: «Теперь мы подошли к седьмой ереси, одной из наибольших, которая основательно разрушила церковь Христову — это крещение младенцев. Об этой ереси разговоры начались в 342 году, но борьба из-за этой ереси кипела почти сто лет. Только в 416 году эта борьба начала утихать, но еще долго не было ни единого убеждения, ни единой практики, так как в этот период крестили еще и взрослых, но уже крестили и младенцев, и, наконец, в VI столетии крещение младенцев окончательно пересилило».

Перейдем к рассмотрению первого подвопроса: что есть крещение? В греческом оригинале слово «крещение» (baptizo) означает погружение в воду. Крещение, преподанное Иоанном Крестителем, символизировало покаяние, чтобы люди верили в грядущего Иисуса Христа (Д. Ап. 19, 4). Крещение во имя Господа Иисуса Христа (Д. An. 19, 5), или во имя Отца, и Сына, и Святого Духа (Матф. 28, 19), имеет более глубокое значение. Апостол Павел раскрывает духовную сущность такого крещения: «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо, если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения» (Рим. 6, 3—5); «...бывши погребены с Ним в крещении, в Нем вы и совоскресли верою в силу Бога» (Кол. 2, 12).

Погружение в воду символизирует погребение нашего ветхого греховного человека. «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3, 27). Тот момент, когда крещаемый поднимается из воды после полного погружения, символизирует воскресение для новой жизни во Христе Иисусе. Живых в могилу не закапывают, только мертвых. Крещение не покаявшихся в грехах, не получивших прощения и живущих греховной жизнью не имеет никакого смысла. В то же время, покаяние без желания принять крещение не есть покаяние. Вот почему эти два слова — покаяние и крещение — в Священном Писании часто встречаются рядом. Эти два действия являются необходимым условием для получения дара Святого Духа (Д. Ап. 2, 38). Из I Петра 3, 21 мы узнаем о главном значении крещения. Это «обещание Богу доброй совести». Доброй совесть может быть только у покаявшегося, прощенного, рожденного свыше. Рожденный свыше, безусловно, имеет спасение, а обещание Богу доброй совести является подтверждением спасения и желания служить Господу, открыто исповедуя Его перед людьми.

Солдат может быть призван в армию, одет в военный мундир, но пока он не принесет присяги, никто ему не даст ответственного поручения. Только после крещения мы становимся полноценными воинами Иисуса Христа. Сейчас очень важно выяснить, кто является рожденным свыше. В беседе с Никодимом Иисус сказал: «Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия... Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Иоан. 3: 3, 5). Ни православные, ни католики не будут оспаривать, что без Духа Святого не может быть рождения свыше, но что значит «родиться от воды»? Появившееся в III веке толкование, что под водой надо подразумевать купель или водоем, в который священник погружает крещаемого, является человеческой выдумкой и никак не подтверждается Словом Божьим. Это толкование породило ересь — детокрещение. В беседе с самарянкой Христос говорит о воде, которая «сделается... источником воды, текущей в жизнь вечную» (Иоан. 4, 14). Всем ясно, что это не вода из колодца Иаковлева, а Слово, исходящее из уст Христа. Подобное иносказание мы видим в Иоан. 7, 37. Христос говорит: «Кто жаждет, иди ко Мне и пей». Апостол Павел поясняет: «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною, посредством слова» (Еф. 5, 25—26); «Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом» (Тит. 3, 5). Христос дает «воду жизни даром» (Откр. 22, 17). Значит, рождение свыше совершается посредством Слова Божьего и Духа Святого. Одним из ключевых догматов ЕХБ является сознательное крещение по вере рожденных свыше, спасенных Иисусом Христом.

Мы еще будем касаться рассуждений о крещении так называемых отцов Церкви, мнение которых С. Кобзарь будет приводить 1 в защиту детокрещения, а сейчас необходимо заметить, что Иоанн I Златоуст, Григорий Богослов (Назианзин), Василий Великий, Амвросий Медиоланский, Августин Блаженный крещение принимали по вере, взрослыми. Значит, по таинству крещения их вполне можно назвать баптистами. Может быть, при этих словах кто-то из поборников православных детокрещенцев возмутится, но это — факт. Обратимся еще к одному обвинению, возводимому С. Кобзарем на протестантов. Он пишет: «Протестанты отошли от Никео-Константинопольского символа веры, который они признают теоретически, ведь он утверждает: „Исповедую единое крещение во оставление грехов". У нас же [здесь С. Кобзарь себя ставит на место протестантов] оно и не единое — мы ведь перекрещиваем православных; и не оставляет грехи» (с. 124).

Относительно связи покаяния с крещением во оставление грехов речь уже шла выше, где на основании Священного Писания был дан ответ, а о Никео-Константинопольском символе веры необходимо сказать, что этот символ не вполне отражает доктрины Священного Писания. Он был составлен против ереси Ария, но в нем совершенно не отражено эсхатологическое откровение, данное Богом через Иисуса Христа Иоанну Богослову. Слова символа: «Чаю воскресения мертвых» не дают даже намека на то, что будет первое и второе воскресение мертвых, а между ними — Тысячелетнее царство Иисуса Христа (Откр. 20, 4—6). Мало того, 11 Вселенский собор в Константинополе в 381 году осудил учение о хилиазме, так как Откровение Иоанна Богослова еще не считалось богодухновенным. Мы уже ранее упоминали, что даже Иоанн Златоуст в своих трудах не делает ссылок на книгу Откровения. Положение символа веры: «Исповедую единое крещение» — евангельские христиане-баптисты соблюдают на основании вывода Апостола Павла: «Один Господь, одна вера, одно крещение» (Еф. 4, 5). Сущность слов «одно крещение» заключается в том, что образец крещения дан в Священном Писании и иного не может быть. Обратимся к 3-й главе Евангелия от Матфея. Перед тем, как крестить народ, Иоанн Креститель призывал к покаянию (ст. 2). «Тогда Иерусалим и вся Иудея и вся окрестность Иорданская выходили к нему и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои» (ст. 5—6). Из этих стихов мы видим, что крещение происходило в естественном водоеме, в Иордане, а не в какой-то купели; люди крестились, «исповедуя грехи свои», что свойственно только взрослым. Фарисеям и саддукеям Иоанн не преподал крещения, так как им необходимо было «сотворить достойный плод покаяния» (ст. 7—8). Иисуса Христа не крестили в детстве, Он пришел к Иоанну креститься взрослым (ст. 13). Сын Божий был безгрешным, Ему не надо было исповедовать грехи, но Он, назвав это крещение «правдой», утвердил образец такого единственного крещения (ст. 13—15). Крещение совершалось погружением в воду, а не окроплением и не рисованием водой крестика на лбу (ст. 16). Вот таким крещением должен человек один раз креститься, давая Богу обещание доброй совести (1 Петр. 3, 21).

На упрек, что протестанты перекрещивают православных, следует сказать, что их не перекрещивают, а они, покаявшись, принимают то одно крещение, которое заповедано в Священном Писании. Обряд же, который в православии совершается священником над восьмидневным несмышленышем считать крещением ни в коем случае нельзя, так как креститься и дать Богу обещание доброй совести может только обладающий свободой воли взрослый, мыслящий, покаявшийся человек. Если Христос, принимая крещение, сказал Иоанну: «Так надлежит нам исполнить всякую правду» (Матф. 3, 15), если за эту правду сотни тысяч анабаптистов шли на смерть, то и мы должны так принимать крещение.

Если кому-то неубедительными покажутся эти доводы, мы предлагаем рассмотреть шедевр русского художника А. А. Иванова «Явление Христа народу». Он двадцать лет писал эту картину, а перед этим столько же лет провел в Италии, постигая искусство живописи и тщательно изучая Евангелие. Картина изображает момент прихода Иисуса на Иордан креститься от Иоанна. Иоанна окружает народ: кто-то готовится принять крещение, кто-то уже принял. О многом говорит фигура «дрожащего». Он весь мокрый, значит, крещение совершалось погружением в воду. Младенцев на картине нет, потому что крестились только взрослые.

Может ли человек быть спасенным, не приняв крещение? На этот вопрос Слово Божье отвечает утвердительно. Крещение принимает уверовавший в Иисуса Христа, но спасает все же вера, а не крещение. «Праведный своею верою жив будет» (Аввак. 2, 4; Рим. 1, 17). «И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Иоиль 2, 32). «Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься» (Д. Ап. 16, 31). Распятому на кресте разбойнику Христос сказал: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лук. 23, 43). Войдут ли уверовавшие в Иисуса Христа, но не успевшие принять крещение в число Его Церкви или будут среди спасенных народов — это другой вопрос, но основой спасения является вера в Господа Иисуса Христа. «Ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Д. Ап. 4, 12). Поэтому для знающих Священное Писание беспочвенно утверждение С. Кобзаря на двенадцатой странице: «Смыть в крещении не нечистоту плоти, а грехи может только Церковь». Этот догмат опасен. Он опять приведет к индульгенциям и новому папству, от которого протестанты, слава Богу, отошли, чтобы вернуться к первоапостольскому принципу спасения по вере.

Абсурдно звучит и вопрос, заданный С. Кобзарем на сто двадцать седьмой странице: «Да и разве достойных только нужно крестить?» Наше достоинство в Иисусе Христе. Мы все согрешили и лишены славы Божьей, но мы спасаемся благодатью чрез веру (Еф. 2, 8). Христос облек нас «в ризы спасения», одел «одеждою правды» (Ис. 61, 10). Если же человек неверием отвергает благодать, не умер для греха, не облекся верою в ризы спасения, то как ему преподавать крещение? Его совесть еще не добрая, он не может дать обещание Богу. Конечно, кто-то может обманным путем проникнуть в поместную церковь. Апостол Павел предупреждал, что по отшествии его войдут «лютые волки, не щадящие стада» (Д. Ап. 20, 29), но преподавать «волку» крещение, заведомо зная все о нем,— это святотатство. Необходимо опять вспомнить притчу о плевелах (Матф. 13, 24-30) и не забывать, что поле с подсеянными плевелами есть мир, а не церковь (Матф. 13, 38).

Может быть, С. Кобзарю и пора бы поставить вопрос перед вдумчивыми людьми: чем является православие — миром или церковью? Бога обмануть невозможно. Он — сердцеведец. Каждый в свое время получит должное воздаяние. «С милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним — искренно, с чистым — чисто, а с лукавым - по лукавству его» (Пс. 17, 26—27). Кто хочет обманным путем проникнуть в церковь, не желая исповедовать и оставить грех, тот в конечном итоге обманет только себя.

Перейдем ко второму подвопросу: можно ли крестить детей?

Если для ответа на данный вопрос руководствоваться учением Иисуса Христа и Апостолов, то ответ будет однозначным — нельзя! У кого-то возникнет вопрос: почему нельзя? Да потому, что Христос и Дух Святой, о Котором Иисус сказал, что Он «наставит на всякую истину» (Иоан. 16, 13), ничего нужного для спасения человека упустить не могли. Перечитайте весь Новый Завет, и ни одного конкретного примера крещения детей вы не найдете. Если Иисус спасает по вере в Него, а не через крещение, которое нужно для служения Богу, то ясно, что младенцев крестить не нужно. Если вдруг дитя умрет до сознательного возраста, оно не судится. Всем известно, что ни один гражданский суд не будет судить ребенка в таком возрасте. Даже взрослым суд не вменяет преступления, если у них расстроена психика. Поэтому их и называют невменяемымы.

Родители должны воспитывать детей «в учении и наставлении Господнем» (Еф. 6, 4). На наших богослужениях на покаяние иногда выходят дети дошкольного возраста, понимая, что всякая неправда и непослушание родителям есть грех. Конечно, между детьми верующих и неверующих родителей есть разница. Апостол Павел по данному вопросу дает такое пояснение: «Ибо неверующий муж освящается женою (верующею), и жена неверующая освящается мужем (верующим); иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы» (1 Кор. 7, 14). Куда идут души умерших детей неверующих родителей — это тайна Божия, но что они не судятся — это однозначно.

Большой вред от детского крещения в том, что дитя, крещенное у православных, считается членом церкви. Но сплошь и рядом мы видим, как так называемые «члены церкви», вырастая с крестиком на шее, ведут самую распутную жизнь и тем порочат имя Иисуса Христа и звание члена Церкви Христовой. У евангельских христиан-баптистов этого, конечно, нет.

Прежде чем продолжить исследование данного вопроса по Евангелию, полезно еще раз напомнить мнение анабаптистов по вопросу крещения детей. Заглянем вновь в книгу Хусто Л. Гонсалеса.

«... Компромисс между церковью и государством, достигнутый в результате обращения Константина, сам по себе был предательством раннего христианства. Истинное повиновение Писанию требует, чтобы начатая Лютером реформация пошла гораздо дальше рамок, установленных этим реформатором. Церковь не надо путать с обществом в целом. Коренное различие заключается в том, что членом общества человек становится просто-напросто в силу факта своего рождения в нем, не требующего принятия решения с его стороны, тогда как членом церкви он может стать, только самолично приняв данное решение. Исходя из этого, крещение младенцев недопустимо, так как оно подразумевает, что человек становится христианином просто потому, что он родился в обществе, считающемся христианским. Это делает необязательным принятие личного решения, в котором и заключается суть христианской веры» (Хусто Л. Гонсалес. История христианства, т. 2, СПб., изд. Библия для всех, 2002, с. 53).

Теперь обратимся непосредственно к Новому Завету. Ко Христу приносили (Марк. 10, 13) и приводили детей (Матф. 19, 13). Иисус возлагал на них руки и благословлял (Марк. 10, 16). Вот так нужно приносить и приводить детей в церковь для благословения, но не крестить их, пока они, покаявшись, сами не пожелают дать Богу обещание доброй совести через водное крещение. Евангелие от Матфея заканчивается такими словами Иисуса Христа: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Матф. 28, 19—20). Люди должны быть перед крещением научены, а научить можно только пришедших в разумный возраст. Мы уже говорили, что крещение без веры в Иисуса Христа не имеет смысла. Христос дал такое последнее наставление ученикам: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет». (Марк. 16, 15—16). Здесь важно отметить, что сначала нужно уверовать, а потом креститься, у православных же все наоборот. А кто же будет осужден? Кто не будет веровать. Нужно обратить внимание, что в предупреждении неверующим опущено слово «креститься». Потому что даже принявший крещение человек подвергнется осуждению, если он не будет иметь веры.

Чем все же православные пытаются обосновать крещение детей? Только возникшими позднее преданиями. Когда же предания стали внедряться в жизнь, под них стали, в полном смысле слова, подтасовывать Священное Писание. Мы уже говорили, что многие православные обряды корнями уходят в Ветхий Завет. Крещение младенцев совершается на восьмой от рождения день, потому что в Ветхом Завете над мальчиками в этом возрасте совершалось обрезание (Лев. 12, 2—3). Очень неподходящая аналогия! Разумный человек спросит: «Но там же только над мальчиками совершалось обрезание, а зачем же вы и девочек крестите на восьмой день?». Как опасно заповедь Божью превратить в обряд, пусть даже он и назван таинством!

Православные пытаются использовать три факта из Деяний Апостолов, где упоминается о крещении целого дома. Но строить догматику на «авось там были и дети» очень опасно и крайне нелогично.

На эту тему позвольте привести рассуждения из книги И. Барчука «Ереси, вошедшие в церковь». Он пишет:

«Что это, беспрекословно, ересь /крещение младенцев/ видно даже из того, что в Новом Завете нет нигде намека о крещении младенцев, и нет ни одного примера, чтобы где-то кто-то крестил младенца. Правда, защитники крещения младенцев подгоняют три факта, где есть упоминание о крещении целого дома, и утверждают, что*там могли же быть и младенцы. Возможно, могли быть, но могли и не быть. Это не аргумент. А аргументом являются такие факты: например, о доме Корнилия читаем такие слова: „Теперь мы все предстоим пред Богом, чтобы выслушать все, что повелено тебе от Бога... Когда Петр еще продолжал эту речь, Дух Святой сошел на всех, слушавших слово... Тогда Петр сказал: кто может запретить креститься водою тем, которые как и мы получили Святого Духа" (Д. An. 10:33,44—47).

Здесь видим, что все те, кто были крещены, стояли, слушали, несомненно, верили и приняли Святого Духа. Потому понятно, что между ними не было младенцев.

В доме Лидии, торговавшей багряницей, не упоминается конкретно муж, но только она сама, как хозяйка. потому она была либо вдова, либо незамужняя. Так что ее дом мог состоять из взрослых детей или из прислуги (Д. An. 16, 15), но младенцев не было.

В доме темничного стража также младенцев не было, так как все домашние могли слушать Слово Божье и радоваться тому, что уверовали в Бога (Д. An. 16, 32—34).

Таким образом, ясно, что нет никакого основания допускать, что в каком-то доме мог быть крещен младенец. Тем более, что все учение Нового Завета о крещении ставит кандидатам такие требования, какие никакой младенец не может выполнить, а потому не может быть крещенным. Например, кандидат на крещение, прежде всего, должен быть научен Христову учению (Матф. 28, 19); должен уверовать в Него (Марк. 16, 15—16; Д. An. 8, 36—38); должен покаяться (Д. An. 2, 38); принять Слово Божье (Д. An. 2, 41) и дать обещание доброй совести пред Богом (1 Петр.3,21)» (с. 14—15).

В защиту детокрещения С. Кобзарь приводит еще одно место из Библии, но уместно ли оно? Предоставим читателю самому разобраться в этом. «Петр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святого Духа. Ибо вам принадлежит обетование и детям вашим и всем дальним, кого ни призовет Господь Бог наш» (Д. An. 2, 38—39). Думаю, что вдумчивый читатель в этом месте Священного Писания ясно увидит смену поколений от слушающих ближних до всех дальних, а не разрешение на крещение детей. Притом в этом тексте условия для крещения все равно остаются для всех одинаковыми.

Еще один довод С. Кобзарь позаимствовал у своего коллеги. Он пишет: «Диакон А. Кураев рассказывает случай, когда один сатанист пришел к нему и спрашивал о том, как смыть с себя крещение церковное, совершенное в детстве. Оно мешало ему полноценно служить сатане. Разве не свидетельствует это о действительности детокрещения?» (с. 130).

Что сказать на это? Бедные православные диаконы! Куда только смотрят ваши иереи, зная, что для защиты православной догматики вы используете рассказы сатанистов? Хорошо, хоть не самого сатану вы выслушали, а то он, «лжец и отец лжи», привел бы вам еще более «веские аргументы»! Впрочем, С. Кобзарь выпустил свою книгу «по благословению высокопреосвященнейшего Иллариона, митрополита Донецкого и Мариупольского, управляющего Горловской епархией». Какой же вывод? Видимо, православные диаконы и митрополиты «мазаны одним миром»...

На сто тридцать второй странице С. Кобзарь сетует на установленный у ЕХБ возраст для крещения — не менее 16—18 лет по государственному праву. В братстве МСЦ ЕХБ такого установления нет. Рождение свыше — вот основание для допуска к крещению в любом физическом возрасте. Протестанты-детокрещенцы придумали конфирмацию, православные — крестных отца и мать, но это бесполезно, так как «человек никак не искупит брата своего и не даст Богу выкупа за него» (Пс. 48, 8). Сейчас очень модным стало слово «перестройка». Не похожи ли указанные выше действия на духовную перестройку?

Когда я вернулся домой после второго срока лишения свободы за верность Господу, уполномоченный по делам религий Донецкого областного исполкома (говорят, что он отошел в вечность, приняв крещение по вере) встретил меня вопросом: «Как вы перестраиваетесь?». Я ответил, что никак не перестраиваемся. «Как же так,— продолжил он,— все перестраиваются, а вы нет?» Я ответил: «Перестраиваются те, кто плохо или неправильно строили, а наше строение, Церковь, созидает совершеннейший Строитель по безукоризненному плану Небесного Отца. Нам необходимо только подстраиваться под этот проект, руководствуясь Словом Божьим, и за все благодарить Творца». — «Ну, вы неисправимый!» — возмутился он. «Я пошел в узы не для исправления, а для утверждения в Христовой вере и для проповеди Евангелия среди заключенных»,— был мой ответ.

Прошу прощение за маленькое отступление от темы, в котором хотелось напомнить, чтобы мы стремились, не отступая от единственно верного плана, Слова Божьего, заниматься домостроительством тайн Божиих (1 Кор. 4,1—2). Если самые лучшие строители будут строить здание не по одному, а по нескольким, хотя бы даже по двум, проектам, то вряд ли такое строительство будет иметь успех. Божий проект Церкви — это Священное Писание, все человеческие поправки к этому проекту недопустимы.

На сто тридцать шестой странице С. Кобзарь приводит высказывания церковных деятелей, призывающих не препятствовать детокрещению, но все они жили в III и IV веках. Значит, прав был П. И. Рогозин (это подтверждает и И. Барчук), что дискуссия о крещении младенцев началась в начале IV века и продолжалась до 416 года. Это нетрудно подтвердить историческими фактами. Взрослыми крестились родные братья Василий Великий (род. в 329 г.) и Григорий Нисский (род. ок. 335 г.), а они происходили из знатной христианской семьи. Их дедушка и бабушка семь лет скрывались в лесах во время гонений при императоре Деции. Если бы тогда было принято крестить младенцев, то своих внуков (Василия и Григория) они непременно бы крестили в детстве.

Взрослым принял крещение и друг Василия Великого, Григорий Богослов (Назианзин), а его отец был епископом города Назианза. Уж епископ обязательно бы крестил своего сына в младенческом возрасте, если бы было такое постановление. Значит, его не было.

Эти исторические данные разрушают еще один догмат православных (и католиков), что епископы должны быть безбрачными. Иоанн Златоуст (Хризостом) родился в 347 году, уверовал через свою мать, а крещение принял в двадцатилетнем возрасте. Амвросий, епископ Медиоланский, принял крещение в 373 году,

после назначения его епископом г. Медиолана (сейчас — Милан). Августин Блаженный имел верующую мать Монику, а крестился в двадцать восемь лет. Мы могли бы привести подобные свидетельства о Киприане и некоторых других деятелях церкви IV века, но думаем, что и этих неопровержимых доказательств, об отсутствии постановления о крещении младенцев в то время, достаточно.

С. Кобзарь, как утопающий за соломинку, пытается ухватиться еще за один факт. На сто тридцать седьмой странице он пишет: «Почему они [упомянутые отцы церкви] сами не были крещены в детстве — это нужно бы спросить их родителей, ответов здесь может быть много... Известно также, что в то время было распространено мнение, что креститься нужно ближе к смерти, чтобы поменьше нагрешить после крещения». Но этим доводом С. Кобзарь еще больше опровергает необходимость крещения младенцев. Каждый здравомыслящий христианин спросит: «Если бытовало мнение, что креститься надо ближе к смерти, то тем более зачем же крестить младенцев? Чтобы они больше нагрешили?» Полное отсутствие и логики, и истины.

Евангельские истины неопровержимы. Их надо соблюдать, а не извращать и опровергать. Да поможет Господь всем искателям истины ориентироваться только на Слово Божье. «Слово Твое — светильник ноге моей и свет стезе моей» (Пс. 118, 105).

Так озаглавил С. Кобзарь третью главу этой части книги.

В православии обряд миропомазания совершается над крещенными сразу после крещения. По православной догматике через миропомазание подается Дух Святой. Миропомазанием православные, по сути, заменили молитву благословения с возложением рук на голову принявшего крещение.

«При совершении таинства миропомазания,— пишет С. Кобзарь,— священник начертывает при помощи кисточки на лбу и руках человека освященным миром крест, что является внешним знаком сведения Духа Святого на него и запечатление его Им; с того момента человек принадлежит Богу» (с. 142). Откуда взят этот обряд? Опять же — из Ветхого Завета. Православные ссылаются на книгу Иезекииля: «И сказал ему Господь: пройди посреди города, посреди Иерусалима и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак» (Иез. 9, 4). Ключом для понимания многих обрядовых действий в Ветхом Завете являются слова Апостола Павла: «Все это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков» (1 Кор. 10, 11).

Православие изобилует обрядами, взятыми из Ветхого Завета или выдуманными. Забыто изречение Иисуса: «Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь» (Иоан. 6, 63). Обрядовая форма служения вытеснила содержание, дух истинной жизни во Христе Иисусе. Вековая история «освятила» эти обряды, а по сути, превратила их в магические фетиши. Изменение обрядов порождало даже расколы в православии. Название «раскольники-старообрядцы» говорит само за себя. Православные не скрываю jto миропомазание является позднейшей подменой благословляющей молитвы с возложением рук на принявших крещение.

С. Кобзарь пишет: «Позже, когда Церковь ширилась, то невозможно было епископам на всех полагать руки [Правильнее — возлагать. Молитву благословения с возложением рук необходимо отличать от рукоположения на священнодействие.], и рукоположение было заменено миропомазанием, таким же законным и Богом установленным внешним знаком сведения Духа Святого. Епископ освящает миро и рассылает священникам, и ими совершается это таинство» (с. 140).

Основанием для этих действий берутся опять же места из Ветхого Завета (Исх. 30, 22-33; 1 Цар. 10, 1; 16, 13), которые, прямо скажем, не соответствуют описываемым действиям.

Далее С. Кобзарь приводит высказывание Феофила Антиохийского, который название „христиане" связывает с помазанием елеем. Он говорит: «Имя Христа, значит, помазанника,— имя приличное... Мы потому называемся христианами, что помазываемся Божественным елеем» (с. 140).

На это утверждение мы можем возразить тем, что задолго до введения миропомазания «ученики в Антиохии в первый раз стали называться Христианами» (Д. Ап. 11, 26). В Новом Завете мы не имеем указаний на замену молитвы с возложением рук миропомазанием. Это вновь — «заповедь на заповедь, правило на правило».

С. Кобзарь на сто сорок первой странице пытается оправдать эти действия словами из Послания Иоанна. Вот его доводы: «Иоанн Богослов, проживший почти до конца I века, пишет о помазании от Святого, научающем верующего истине. Очевидно, что здесь он упоминает уже о таинстве Миропомазания». Давайте внимательно прочитаем 1 Иоан. 2: 20, 27: «Вы имеете помазание от Святого и знаете все... Впрочем, помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте». Ясно, что здесь Иоанн говорит о Духе Святом, пребывающем на верующих, как о действии совершившемся, а не о будущем миропомазании. Обряд никогда не заменит Духа Святого, Который вселяется в сердце человека при искреннем покаянии.

Представьте только картину: восьмидневному младенцу после крещения нарисовали кисточкой, смоченной в елее, крестики на лбу и на руках и читают ему слова Иоанна: «Вы имеете помазание от Святого и знаете все...» Я просто боюсь употребить резкое слово, чтобы не оскорбить чувств православных, но этот примитивный маскарад, на мой взгляд, является насмешкой над Личностью Святого Духа.

Иисус учил: «По плодам их узнаете их» (Матф. 7, 16). Дух Святой совершает действие в нашем духе и производит плод. «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5, 22—23). Можно ли этот плод увидеть в помазанном миром младенце? Конечно, нет. Есть ли гарантия, что он будет виден, когда младенец станет взрослым? Тоже — нет. Если в сознательном возрасте он не покается, то не будет на нем Духа Святого, и миропомазание не поможет. Апостол Павел пишет: «Поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти» (Гал. 5, 16). Удаляет ли помазание миром из православного дела плоти (Гал. 5, 19—21)? Конечно, нет. Для чего же оно? Предоставляем возможность вдумчивому читателю самому дать ответ. А мы обязаны прямо сказать, что и детское крещение, и все эти манипуляции с младенцами — обман народа, не знающего Священного Писания и регулярно транспортирующего свои трудовые лепты в хранилища длиннополых одежд православных служителей.

Одним из формальных предлогов к разделению в 1054 году церкви на католическую и православную был спор о филиокве (лат. filioque — и от сына): исходит ли Дух Святой от Отца и Сына или же только от Отца и почиет на Сыне. Как же в таком случае священник через миропомазание становится подателем Духа Святого? Да никак не становится и никогда не станет! Хорошо бы многим, находящимся в православии, понять это и начать жить по Священному Писанию. Очень опасно человеку присваивать себе власть, которой Бог ему не дает.

На сто тридцать девятой странице С. Кобзарь пишет: «Бог в мире этом действует через Своих учеников. Он их оставил в мире вместо Себя для проповеди и созидания Церкви. Им Он дал власть подавать Дух Святой». Если с первыми двумя предложениями этого изречения можно вполне согласиться, то с последним соглашаться ни в коем случае нельзя. Возьмите Библейскую симфонию, найдите слово «власть», проверьте все места Священного Писания и убедитесь, что такой власти Христос не дал даже Апостолам. Дух Святой — это третья Личность Бога, это Сам Бог (Д. Ап. 5, 3—4). Как же человек может повелевать и распоряжаться Богом? Святотатственна даже мысль об этом. Апостолы исполняли повеления Иисуса Христа, молились за людей, и Дух Святой действовал через них, но в подчинении Апостолов Он не был. Власть над Духом Святым задумал приобрести Симон-волхв. «Симон же, увидев, что через возложение рук Апостольских подается Дух Святой, принес им деньги, говоря: „Дайте и мне власть сию, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Духа Святого". Но Петр сказал ему: „Серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги"» (Д. Ап. 8, 18-20).

В православии «симонией» называется грех, когда за деньги покупается право на священнодействие. На основании приведенного места Священного Писания пусть каждый православный глубже поразмыслит над термином «симония». Иисус миром никого не мазал. Он возлагал руки и благословлял. Так делали и Апостолы. Они не «подавали Духа Святого». Он совершал действие, как Ему было угодно. На самарян Дух Святой сошел после возложения рук Петра и Иоанна (Д. Ап. 8, 17). Этим действием Бог удостоверил Иудеев, которые не сообщались с са-марянами, что Бог и самарян принимает в Церковь. На Савла руки возлагали не Апостолы, а ученик Анания (Д. Ап. 9, 17), причем до крещения Савла, а позже уже и Савл (Апостол Павел) возложил руки на учеников в Ефесе, так как они не знали о Духе Святом (Д. Ап. 19, 6). На Корнилия и слушающих проповедь Апостола Петра Дух Святой сошел до крещения, без возложения рук, свидетельствуя, что Бог принимает и язычников. (Д. Ап. 10, 44—45).

Мы благодарим Бога, что в братстве ЕХБ до сих пор сохраняется евангельское учение и над принявшими крещение совершается молитва благословения с возложением рук священнодействующих братьев, а не помазание миром.

Гласная исповедь, которая была помощницей инквизиции в выискивании инакомыслящих, начала внедряться в Западной церкви с 1215 года (И. Барчук. Ереси, вошедшие в церковь, с. 49).

Основанием для исповеди православные берут слова Христа: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Иоан. 20, 23); «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Матф. 18, 18). Нужно обратить внимание, что в приведенном месте из Евангелия от Матфея Христос поясняет, как поступать с согрешившим «против тебя» братом. Это поучение, как и вышеприведенный текст из 20-й главы Иоанна, хорошо бы каждому применять лично к себе. Притом «связывать» и «разрешать» мы можем только по Слову Божьему, а не вопреки ему. У любого гражданского судьи есть Уголовный кодекс. Преступить закон он не может, но имеет право применить его к подсудимому или более строго, или найти смягчающую статью. Нам надо всегда помнить, что «закон Господа совершен» (Пс. 18, 8). В этом законе сочетается милость и истина. Если мы будем поступать только по букве закона, вроде бы строго по истине, но забудем о милости, то услышим предупреждение: «Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом» (Иак. 2, 13). О, если бы мы старались крепче «связать» свою плоть, свое «я», а не других; если бы мы стремились «поступать по духу», тогда бы «не исполняли вожделений плоти» (Гал. 5, 16). Правом «связывать» и «разрешать» должна пользоваться церковь, а не отдельные люди (Матф. 16. 19). На примере возникновения папства мы видим, до чего доводит превозношение личности.

С. Кобзарь пишет: «Христос дал власть Апостолам прощать грехи... Апостолы передали эту власть своим преемникам.» (с. 142— 143). Такой власти Христос никому не давал. Предлагаем еще раз по Симфонии найти слово «власть» и убедиться в этом. Во времена Христа всем, знающим закон, было известно, что грехи может прощать только Бог. Напомним историю об исцеление расслабленного: «И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и. не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопавши ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный: Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: „Чадо! прощаются тебе грехи твои". Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: „Что Он так богохульствует? Кто может прощать грехи, кроме одного Бога?"» (Марк. 2, 3—7). Об этом же повествует Матфей (9, 2—3) и Лука (5,18—24), так что не остается сомнения, что власть прощать грехи архиереи присвоили себе сами, как те пророки, о которых Бог сказал: «Я не посылал пророков сих, а они сами побежали» (Иер. 23, 21).

Итак, чтобы перейти к рассуждению об исповеди, нужно твердо усвоить, что только Бог (А Иисус — Бог, явившийся во плоти [1 Тим. 3, 16].) может прощать грехи. Ниже мы познакомим читателей с фундаментальным трудом братства МСЦ ЕХБ «Об освящении», где, согласно со Словом Божьим, даны правильные советы по исследуемому нами вопросу, а сейчас позвольте сделать пространные выписки из книги православного историка, игумена Иоанна Экономцева, «Православие. Византия. Россия». Эти выписки мы приводим для того, чтобы читатель мог увидеть, как «святая Русь» вообразила себя защитницей всего православия и как оно на Руси, подпав под полнейшую зависимость от мирской власти, было сжато такими циркулярами, при которых исповедь перед священником стала опасной и невозможной.

«Пульс духовного волнения души русской возвышается до библейских высот. Святая Русь оправдала свою претензию на деле. Она взяла на себя героическую ответственность защитницы православия во всем мире, она стала в своих глазах мировой нацией, ибо Московская держава стала вдруг последней носительницей, бронею и сосудом Царства Христова в истории — Римом Третьим, а Четвертому не бывати... Вьиие этих высот и шире этих широт русское национально-религиозное чувство и религиозно-национальное сознание никогда не поднималось. Последующая его история была только практическим раскрытием и приложением все того же цикла идей. Русское самосознание от самых пелен своих как-то сразу вознеслось на свою предельную высоту... На грани XV и XVI веков величие и слава Святой Руси сразу и ослепительно открылись русской душе и затем незабываемо залегли в ней навсегда» (с. 153).

После таких панправославных заверений хочется привести два места из Священного Писания: «Погибели предшествует гордость» (Притч. 16, 18); «Перед падением возносится сердце iчеловека» (Притч. 18, 12). Народная мудрость также говорит: «Чем головокружительней взлет мечты, тем. трагичнее ее падение».

На Руси наступило время правления Петра I. В 1593 году восточные патриархи утвердили патриаршество в России (до сих пор Россия была только митрополией), а через сто семь лет, после смерти патриарха Адриана, патриаршество было упразднено. Мы не пытаемся ни превозносить, ни осуждать Петра I, а предоставляем возможность слово о нем сказать историку И. Экономцеву.

Он пишет:

«Вопрос о патриаршестве был больным вопросом для Петра и его сподвижников. Еще недавно патриарх именовался великим государем, и в Вербное воскресенье он восседал на коне, которого вел под узду сам царь. На памяти современников Петра патриарх судился с царем перед восточными святителями, как равный с равным. Более того, имелось официальное постановление собора 1666—/667 годов о том, что царь самостоятелен и независим в делах гражданских, а патриарх самостоятелен и независим в делах церковных, и что ни один из них не должен вмешиваться в область ведения другого. Все это никак не укладывалось в имперскую доктрину.

После смерти патриарха Адриана Петр счел уместным «до времени обождать» с решением вопроса о его преемнике. Начав-шаясявойна со Швецией дала повод затянуть решение. Между тем, 16 декабря 1700 года (через два месяца после кончины патриарха) местоблюстителем патриаршего престола был назначен молодой митрополит Рязанский и Муромский Стефан Яворский, которого, по крайней мере в тот момент, Петр рассматривал как своего единомышленника. Сразу же (в январе 1701 года) был восстановлен Монастырский приказ, во главе которого был поставлен бывший астраханский воевода Мусин-Пушкин, которому было велено „сидеть на патриаршем дворе в палатах и писать монастырским приказом". К компетенции этого ведомства было отнесено управление патриаршими, архиерейскими, монастырскими и церковными вотчинами, установление церковных штатов, назначение настоятелей, осуществление строительных работ, посредничество между церковью и государством.

Освобожденый от хозяйственных забот, Стефан Яворский не имел почти никакой власти и в чисто духовных делах. Кадровые вопросы решались помимо него по представлению Мусина-Пушкина, Меншикова и других лиц. Мусин-Пушкин распоряжался патриаршей типографией, ведал переводами, изданием книг и даже исправлением Священного Писания. Полномочия местоблюстителя были ограничены к тому же постоянным собранием епископов, попеременно вызывавшихся в Москву» (с. 156).

Можно бы обойтись без комментариев, но все же необходимо еще раз обратить внимание, что все духовные дела решались лицами, не имевшими ни духовного сана, ни духовного образования (воевода Мусин-Пушкин, военный лидер Меньшиков). О какой же преемственности священства и тайне исповеди могла идти речь?!! Что же было дальше?

«После упразднения патриаршества Петр 1 писал в своей резолюции: „А для лучшего впредь управления мнится быть удобно Духовной коллегии, дабы удобнее такие великие дела исправлять было возможно"» (с. 157).

«Манифестом президент Духовной Коллегии был наделен равными правами с другими ее членами и тем самым была парализована его возможность оказывать какое-либо особое влияние на решение церковных вопросов. Императорский манифест обязывал членов высшего церковного органа перед вступлением в должность приносить присягу «крайнему Судии Духовной сей Коллегии, Самому всероссийскому Монарху. /Вот к кому в конечном счете доходила всякая исповедь!/ На первом заседании Духовной Коллегии, состоявшемся 15 февраля 1721 года, сразу же встал вопрос, по какой форме поминать в храмах во время службы Правительствующее Духовное Собрание... С известной робостью они предложили именовать его Святейшим... Петр 1 милостиво согласился, заменив „собрание" словом „синод. Таким образом, с первого заседания Духовная коллегия стала Святейшим Синодом... Святейший Синод с самого начала был поставлен под надзор доверенного лица монарха, „ока государя", обер-прокурора, которому было поручено „накрепко смотреть" за деятельностью высшего церковного органа. Инструкция вменяла ему в обязанности постоянно присутствовать на заседаниях Синода и внимательно наблюдать, чтобы его члены строго руководствовались в своей деятельности высочайшими указами и регламентами. В подчиненное положение к обер-прокурору ставились исполнительные органы Синода и, в частности Канцелярия. Все это давало ему возможность активно вмешиваться в синодальную деятельность. Любопытно, что, с другой стороны, в отсутствие царя Синод имел право в случае совершения обер-прокурором преступления арестовать „око государя" и начать против него судебное расследование. Видимо, тут действовал принцип „разделяй и властвуй"» (с. 158).

Абсолютная бездуховность, граничащая с «мерзостью запустения»! И все это называлось — Святая Русь?!!

Продолжим дальнейшее знакомство с исследованием церковного историка.

«Какое же значение имела церковная реформа Петра с позиции Русской православной Церкви и с точки зрения национально-религиозных интересов России? Рассмотрение этого вопроса хотелось бы начать с оценок митрополита Московского Филарета Дроздова. Его отношение к петровской реформе однозначно негативно.

„Конечно, не для возвышения духовенства,— пишет он,— пожелал /Петр I/ отменить патриаршее достоинство и, в пародию над духовенством и над церковными обрядами, учредил так называемый всешутейный собор!" В другом случае он замечает: „Хорошо было бы не уничтожать патриарха и не колебать иерархию, но восстановлять патриарха было бы не очень удобно: едва ли был бы он полезнее Синода. Если светская власть начала тяготеть над духовною: почему один патриарх твердо вынес бы сию тягость нежели Синод? И при вселенском патриархе нужным оказался Синод; и в России есть Синод. Очень ли велика разность в том, что в России первенствующий член Синода не называется патриархом?"

Митрополит Филарет полагал, что Святейший Синод учрежден с благословения восточных патриархов и имеет „характер собора"» (с. 159).

Но так ли это было? Действительно, возникает вопрос: куда смотрели восточные патриархи? Почему они это допустили? А вот почему! Позвольте продолжить выписки из книги Иоанна Экономцева.

«Точка зрения о том, что Святейший Синод имел характер собора, представляется весьма уязвимой. Более убедительна записка, изложенная С. Ю. Витте „О современном положении в Православной церкви" /следует обратить внимание, что эта запись была сделана уже в 1904 году/, где, в частности, говорится „Учрежденный Преобразователем России Синод носит только внешние, отнюдь не канонические черты соборности. В нем соборное начало подменено коллегиальностью. Сущность соборного начала не в том, что во главе правления стоит не одно, а несколько лиц, а в том, что каждый из этих лиц является представителем целой общины. Коллегиальность же есть система внутренней бюрократической организации".

Вряд ли можно говорить, что Святейший Синод был учрежден с согласия восточных патриархов. Согласия патриархов (не всех, а только Константинопольского и Антиохийского) были получены post factum через два с половиной года, причем в ответ на послание царя, в котором церковная реформа представлялась в искаженном виде. В грамоте Петра говорилось, что Синод учрежден после долгого и тщательного обсуждения с духовным и мирским чином, что составлен он „из достойных Духовных особ, как Архиереев, так и Киновиархов, число довольное". О присяге было сказано, что она имеет цель обеспечить соблюдение Синодом православных догматов, и ничего не сообщалось об исповедании монарха как „крайняго Судии Духовныя Сея Коллегии". Дезинформация, а также прямая зависимость патриарха от политического покровительства и финансовой помощи царя (Константинопольскому патриарху была обещана годовая милостыня 3000 рублей) не могла не сказаться на решении восточных первосвятителей, учредивших заодно радикальную церковную реформу по представлению мирянина, хотя и главы государства, не спрашивая соборного мнения Русской Православной Церкви.

Реформа Петра оказалась чревата серьезными негативными последствиями для Церкви. Нарушение принципа соборности не могло не привести к определенной стагнации церковной жизни. Разверзлась брешь между центральной церковной властью, назначаемой и действующей по указу государя, и поставленными в полную зависимость от нее епархиальными архиереями. Возник раскол между обществом и духовенством... по существу произошло закрепощение духовенства. Затруднение притока свежих сил неминуемо вело к его интеллектуальному и духовному оскудению и к ослаблению, таким образом, нравственного влияния на общество» (с. 160). Закрепощенное духовенство обязано было выполнять и такие (о, ужас!) постановления:

«Дополнения к Регламенту „О правилах причта церковного и монашеского", которым ему вменялось в обязанность доносить тайной Канцелярии и Преображенскому приказу об открытых на исповеди злоумышлениях. В связи с этим Н. И. Кедров замечает: „Когда Петр повелел указом, чтобы духовный отец открывал уголовному следователю грехи, сказанные на исповеди, духовенство должно было почувствовать, что отсель государственная власть становится между ним и народом, что она берет на себя исключительное руководство народною мыслию и старается разобщить ту связь духовных отношений, то взаимное доверие, какое было между паствой и пастырем" » (с. 161).

«С учреждением Св. Синода, прежде всего рухнула фактическая связь с Церковью вселенскою, осталась только догматическая и таинственная...» (с. 162).

«Молох тоталитаризма требует жертв. Создаются специальные органы, занимающиеся расследованием государственных преступлений, в частности Преображенский приказ» (с. 163).

Если бы эти выписки были сделаны из протестантской литературы, то и С. Кобзарь и его единомышленники в один голос закричали бы, что это клевета на православную Святую Русь, но мы привели свидетельства и выводы православных церковных деятелей. Надо бы к ним прислушаться и С. Кобзарю, и непредвзятому читателю и сделать соответствующий вывод: исповедь в православии если и была когда-то таинством, то давно перестала им быть.

Заверение С. Кобзаря: «У протестантов нет таинства исповеди» (с. 142) нуждается в пояснении. За всех протестантов поручиться нельзя, так как в протестантизме много ответвлений. Мы обещали ознакомить читателя с позицией братства МСЦ ЕХБ по данному вопросу, изложенной в известном труде «Об освящении», впервые изданном в 1964 году. Хотя сочетания слов «таинство исповеди» мы здесь не встретим, но зато найдем обращение Совета Церквей ко всем общинам и к каждому члену церкви отдельно с призывом «к очищению и освящению».

Цитаты приводятся по изданию Союза Церквей ЕХБ «Об освящении», 1999 год.

«Христос возлюбил Церковь Свою и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, и Он хочет видеть Свою Невесту святой и непорочной, не имеющей какого-либо греховного пятна (Еф. 5,25—27).

Церковь Христа имеет прямое повеление Господа об освящении и предупреждение о том, что спасение тех, кто не идет путем освящения, находится в опасности, ибо без святости „никто не увидит Господа" (Евр. 12,14)» (с. 6).

«В Новом Завете Господь упразднил всякое человеческое посредничество и жертвенных животных как средство для очищения, а всех верующих сделал священниками Себе (I Петр. 2, 9). Поэтому нам, священникам Нового Завета, необходимо вникнуть как в прообразы, так и в последовательность ветхозаветного освящения, которое совершалось при посвящении священников. Оно начиналось с отделения (Исх. 28, 1), затем следовало очищение (Исх. 29:4,10—14) и затем — помазание священным елеем» (Исх. 40,13—15)» (с. 9).

«Для нашего освящения Богом дарованы: Слово Божье (Иоан. 17, 17), Господь Иисус Христос (Иоан. 17, 19; 1 Кор. I, 30) и Дух Святой (1 Петр. 1,2)» (с. 13),

«Для того чтобы отдаться во власть Божью, необходимо прежде всего отказаться от своей власти над собой и в самых тяжелых обстоятельствах жизни, повинуясь Отцу Небесному, в покорности произнести: „Не моя воля, но Твоя да будет" (Лук. 22,42).

Для этого необходимо представить себя в „жертву живую, святу..." (Рим. 12, 1). Жертва Богу — дух сокрушенный, сердце сокрушенное (Пс. 50, 19)» (с. 19).

«...Очищение занимает в освящении центральное место...» (с. 25).

«В Ветхом Завете очищение должно было совершаться всякий раз, когда член Израильского общества совершал грех или прикасался к чему-либо нечистому (Лев. 5, 1—6; 11, 44; Числ. 19,11—12; 2Пар. 29, 15)» (с. 26).

«Мы намного счастливее израильтян. Но если мы, христиане, живя под благодатью, не будем очищаться от греха, а тем более, если будем сознательно грешить и уклоняться от истины, то в вечности нас ожидает нечто большее, чем смерть...» (Евр. 10, 28—29)» (с. 28).

«„...Мы имеем Ходатая пред Отцом, Иисуса Христа, Праведника: Он есть умилостивление за грехи наши (1 Иоан. 2, 1—2).

„Кровь Иисуса Христа... очищает нас от всякого греха (1 Иоан. 1, 7).

Господь очищает нас только при нашем непосредственном участии, которое заключается в нашем покаянии (Д. An. 17, 30; Откр. 2, 5; 1 Иоан. 1,9).

Не яадо вторично каяться и исповедоваться в тех грехах, которые совершены были до уверования, или в совершенных после уверования, но за которые вы раскаялись. Нужно не допускать сомнений и благодарить Господа за их прощение... Грех очищается не временем, а Кровью Иисуса Христа при нашем покаянии» (с. 31).

«Покаяние — это решительное отвращение от греха и сердечное возращение к Богу. Бог требует покаяния от всех, кто совершил грех, кто удалился от Бога. Покаяние должно сопровождаться:

1. Сознанием своей вины и оставлением греха (Пс. 50, 5; Иер. 2, 19).

Исповеданием своего греха (Пс. 31, 5).

Молитвой к Богу о прощении за совершенный грех, а так же просьбой о прощении перед теми, против кого согрешили
(Пс. 50,3; 4,11—13)» (с. 33).

«Исповедание — открытие своего греха (Притч. 28, 13; Пс. 31, 3—5; Иак. 5, 16). Покаяние без исповедания недействительно (1 Иоан. I, 9). Поэтому исповедание необходимо. Но в отношении того, перед кем должно совершаться исповедание, мы должны строго держаться евангельского порядка.

Каяться мы должны перед теми, против кого согрешили (Лук. 17,4), перед теми, кто знает о нашем грехе, то есть на кого мы могли подействовать соблазном (Лук. 17, 1—2), и перед Богом. Снять грех и простить может только Бог во Христе Иисусе (Лук. 5,24), ибо без пролития крови не бывает прощения (Евр. 9, 22). Если же о грехе никто не знает, кроме того, перед кем согрешили, то каяться перед ним, а затем перед Богом (1 Кор. 8, 8—13).

Если согрешили против церкви, необходимо вначале каяться перед церковью, а затем перед Богом.

В том случае, когда грех совершен не против тебя непосредственно, но ты оказался свидетелем его, тогда, если ты в состоянии,— обличи сам, если же нет,— скажи служителям или тем духовным детям Божьим, кто в состоянии обличить и исправить (Гал. 6, I—2). Если согрешающий покается как должно, то следует держать это в тайне и не разглашать. Если обличающий нарушает этот порядок, указанный Христом, и разглашает, то и его нужно обличить как согрешающего против Слова Божьего, ибо он переносчик. „Не ходи переносчиком в народе твоем..."» (Лев. 19,16) (с. 34—35).

У нас нет больше возможности останавливаться на этом благословенном труде. Ищущему истину хочется посоветовать взять его у верующих МСЦ ЕХБ и с молитвой изучить.

Исследование материала «Об освящении» и всю эту главу хочется закончить призывом из этого благословенного труда:

«Дорогой друг! Если Господь обличит твою совесть и обнаружит грех в твоем сердце или какое-либо уклонение от истины, то осознай это и покайся перед Богом. Если ты виновен также и перед людьми, тебе необходимо исповедаться и перед ними. Проси у Господа, чтобы Он удалил ложный стыд и страх, знай, что лукавый всегда стремится к тому, чтобы воспрепятствовать нашему очищению. Бог же хочет, чтобы мы, „избавившись от грехов, жили для правды" (1 Петр. 2, 24)» (с. 51).

Согласно данных И. Барчука, «в 394 году первый раз возникла идея, чтобы начать ежедневные службы Божьи с принесением в жертву Христа под видом хлеба и вина... Такая литургия, которую в католической церкви называют мессой, то есть службой Божьей с совершением Евхаристии, оформилась и начала совершаться так, как теперь совершается, только в 1100 году» (с. 16—17).

С. Кобзарь торжественно заявляет: «Можно с уверенностью сказать, что Причастие или Евхаристия являются сердцем Православия» (с. 146).

«Православные и католики утверждают, что при Евхаристии (хлебопреломлении) совершается пресуществление, то есть хлеб становится телом, а вино — кровью Иисуса Христа. С католиками православные не согласны лишь во времени пресуществления: католическое богословие полагает, что с произнесением священником слов: „Примите, ядите, сие есть тело Мое..." происходит таинство и совершается пресуществление хлеба и вина в плоть и кровь Христову; православное богословие переносит время пресуществления на вершинную молитву литургии (эпиклесис): «Господи, ниспошли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащие Дары сия» (А. Кураев, с. 161—162).

Еще А. Кураев поясняет: «В Античной Греции литургией называлось устроение общественных угощений; то что необходимо обществу, и то, что делалось исполнителем бескорыстно, не давая ему средств к жизни. Литургом, соответственно, назывался общественный деятель, который свое время, силы, а зачастую и средства тратил на пользу народа» (с. 167).

Попутно напомним, что расхождение у католиков и православных по вопросу Евхаристии было еще в приготовлении хлеба (позднее — просвир). У католиков хлеб должен быть пресным, у православных — кислым. Православные причащаются и хлебом, и вином, а у католиков мирянам разрешается причащаться только хлебом, хлеб и вино могут принимать исключительно священники.

Думается, что полезно будет узнать мнение реформаторов по этому вопросу.

«Мартин Лютер категорически отвергал учение о пресуществлении, считая, что оно связано с Аристотелевской, то есть языческой метафизикой. А в том, как использовалось учение о пресуществлении, он усматривал связь с теорией, согласно которой участие в евхаристической службе представляет собой достойную награды жертву, что противоречило учению об оправдании верой» (Хусто Л. Гонсалес. История христианства, т. II, с. 37). «Ульрих Цвингли полагал, что материальные хлеб и вино и связанные с ними физические действия могут быть лишь символами духовной реальности» (Хусто Л. Гонсалес. История христианства, т. II, с. 52).

Мы специально познакомили читателя с различными мнениями богословов о причастии, чтобы основательно поразмыслить над этим вопросом. Догмат о пресуществлении хлеба и вина в тело и кровь Христову православные пытаются обосновать 6-й главой Евангелия от Иоанна, где Христос говорит: «...Хлеб Божий есть Тот, Который сходит с небес и дает жизнь миру... Я есмь хлеб жизни... Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет,.. Хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира... Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Иоан. 6: 33, 35, 49-51, 53).

Надо обратить внимание, что эти слова сказаны Христом не на тайной вечере, а в начале служения, когда Он открывал ученикам сущность Своего служения. Чтобы ученики поняли Его правильно, Христос пояснил: «Дух животворит, плоть не пользует ни мало; слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь» (Иоан. 6, 63).

Как духовно надо понимать слова Христа, сказанные в беседе с самарянкой: «Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (Иоан. 4,14), точно так же, иносказательно, надо понимать слова о принятии плоти и крови Христа.

Есть плоть Христа и пить кровь Его — это принимать Его как Сына человеческого и Сына Божьего, исполняя все Его учение. Надо обратить внимание, что на тайной вечере с Христом были только Апостолы, и слово «все» относится исключительно к ним. Значит, принимать участие в этой святой трапезе могут только возрожденные дети Божьи, а не весь народ. История свидетельствует, что в первохристианских церквах перед воспоминанием страданий Христовых должны были покинуть собрание даже приближенные (оглашенные) под возглас диакона: «Оглашенные, изыдьте!»

На тайной вечере Христос говорил о хлебе: «Сие есть Тело Мое», а о вине: «Сие есть Кровь Моя» (Матф. 26, 26—28). Но понятно, что здесь не могло быть никакого пресуществления, так как Христос еще не был распят. Он же был вместе с учениками и принимал участие в этой трапезе. Не мог же Он вкушать Сам Себя, и ученики не ели Его тело и не пили Его кровь, так как Он был еще с ними. Как только можно до такого додуматься?! Если бы вино становилось кровью, то как мог Христос заставить учеников пить кровь в нарушение Ветхого Завета и постановления будущего апостольского собора (Д. Ап. 15: 20, 29)? У каждого человека есть зрение, обоняние и вкус, и каждый может убедиться, что никакого пресуществления хлеба и вина после молитвы священника не происходит.

Учение о пресуществлении — великий соблазн для приверженцев других религий. С. Кобзарь призывает вкушать это «таинство», как дети, как принял бы ребенок (с. 154). Да, слова Христа нужно воспринимать, как дитя, но когда предлагают принять абсурдные человеческие выдумки, то лучше вспомнить слова Апостола Павла: «Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (1 Кор. 14, 20).

Может быть, кто-то из православных скажет: «Но ведь греха-то нет съесть просвирку и выпить ложку вина». Грех есть, потому что литургию с пресуществлением и придумали как чудодейственное спасающее средство, которое не соответствует евангельскому учению о спасении по вере (Рим. 1, 17), благодатью (Еф. 2, 8).

А. Кураев, начитавшись Максима Исповедника, ратует еще за одно пресуществление. «На евхаристической трапезе,— пишет он,— человек сам должен стать тем, что он ест. Вкушая Тело Христово, человек свое тело должен преобразить в Тело Христа» (с. 164).

С. Кобзарь идет еще дальше. Цитируя «кого-то из отцов церкви», он пишет: «Для того Бог стал человеком, чтобы человек мог стать Богом» (с. 154). Прямо страшно становится: уж так похоже это изречение на слова искусителя в Едемском саду: «Будете, как боги...»

Мало того, С. Кобзарь пытается оправдать это опасное выражение словами Апостола Петра: «...дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы чрез них соделались причастниками Божеского естества, удалившись от господствующего в мире растления похотью» (2 Петр. 1, 4). Разные это понятия: «чтобы человек мог стать Богом» и «соделались причастниками божеского естества». Отличаются они друг от друга, как отличаются предания отцов церкви от Священного Писания.

Приведем еще выписки из книги А. Кураева и поразмыслим над ними.

«Литургия — это событие, которое и делает меня христианином, которое присоединяет меня к Церкви... В грехах мы отпали от Церкви. Причащение дарует нам „отпущение грехов". Через вкушение евхаристического хлеба люди становятся Церковью... Мы входим в храм как уличная толпа, чтобы получить из чаши новую жизнь» (с. 163, 165).

Совсем забыл диакон А. Кураев, увлекшись защитой православия, что главным условием входа в Царствие Божье Христос называет рождение свыше, от воды (Слова Божьего) и от Духа Святого. Своим риторическим заявлением он, сам того не замечая, перечеркивает свои же доводы, что крещенный младенец при таинстве миропомазания имеет и «рождение от воды и Духа» и «принадлежит Богу». Как же такие младенцы, выросши, вдруг становятся «уличной толпой, входящей в храм»? Но, пожалуй, А. Кураев здесь на сто процентов прав: детское крещение и миропомазание без сознательного искреннего покаяния и крещения по вере не может сделать церкви из толпы. Последуем дальше за ходом мысли А. Кураева: «толпа входит в церковь». Он уверяет, что после Евхаристии «толпа стала церковью». Предположим. Но ведь в следующий раз эта, так называемая, «церковь» опять в храм будет входить мирской «толпой» и опять воспримет ложное убеждение, что через Евхаристию без рождения свыше можно стать членом Церкви Христовой. Какой обман! Сколько душ погибло и еще погибнет через этот обман!

Не детское крещение, миропомазание и Евхаристия вводят нас в Церковь, а Дух Святой после нашего искреннего покаяния и крещения по вере. «Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело... и все напоены одним Духом» (1 Кор. 12, 13).

П. И. Рогозин по этому поводу пишет: «Учение о пресуществлении, связанное с идеей приношения бескровной жертвы за грехи тех, кто участвует в причащении, полностью отрицает единократное искупление грехов единократной жертвой Иисуса Христа (Евр. 10, 10)».

Литургия, подразумевая ежедневное приношение Христа в жертву под видом хлеба и вина, в корне противоречит Священному Писанию: «Христос вошел не в рукотворенное святилище... не для того, чтобы многократно приносить Себя... иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира. Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею» (Евр. 9, 24-26).

Людям, не рожденным свыше, опасно участвовать в Трапезе Господней.1 Апостол Павел предупреждает: «Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны, и немало умирает» (1 Кор. 11, .29-30).

Какой же смысл имеет Причастие? Весьма великий. Мы вполне можем согласиться с «Дидахе» (Учение двенадцати Апостолов): Как этот преломляемый хлеб, быв рассеян по холмам и будучи собран, сделался единым, так да соберется Церковь Твоя от концов земли в Царствие Твое». Христос о тайной вечере оставил такое повеление: «Сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание» (1 Кор. 11, 25). Апостол Павел поясняет: «Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» (1 Кор. 11, 26).

В заключение этого раздела хочется прокомментировать саркастический, выдуманный А. Кураевым, пример. Он пишет: «Протестанты похожи на человека, который видит в пустыне умирающего от жажды путника и, радушно подойдя к нему, начинает рассказывать умирающему о пользе воды. Три часа он говорит о том, какие замечательные свойства у воды, о том, что без воды не может быть жизни, о том, что надо бороться за чистоту источников и водоемов... А затем уходит, так и не дав жаждущему ни капли воды. „Разве ты еще хочешь пить? Разве недостаточно тебе «хороших вестей о воде»? Хочешь саму воду? Но у нас ее как раз и нет. Мы пьем «символ воды», мы даем людям «воспоминание о воде». Это только невежественные православные и католики считают, что жидкость в их литургических сосудах действительно есть Вода Жизни, Кровь Христа. А мы считаем, что вода — это слова Христа. Эти слова мы тебе и пересказали. Почему же ты еще хочешь пить?!"» (с. 172).

Да, вода — это действительно слова Христа, это Евангелие, благая весть о спасении, которое уже совершено Христом на Голгофе двадцать столетий назад. Слово «Евангелие» начинается с удивительного сочетания букв — «Ева»! Оно совпадает с именем нашей праматери, которое означает — жизнь. Умирающему от жажды надо открыть этот источник жизни, источник живой воды, «текущей в жизнь вечную» (Иоан. 4, 14). Умирающему нужен Сам Христос, а не Его заменители. Да разве можно Его чем-то или кем-то подменить? Никогда!!!

Христос — единственный Спаситель, и Он сразу будет рядом в любой точке земного шара с тем, кто исполнит пророчество Иоиля: «Всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Иоиль 2, 32). Иисус приглашает: «Кто жаждет, иди ко Мне и пей» (Иоан. 7, 37), но люди порой настолько избиты грехом, что сами не в силах идти к Нему. Им нужен «милосердный самарянин». Пророк Исайя призывает: «Несите воды навстречу жаждущим» (Ис. 21, 14), а этих жаждущих нужно не только «случайно встречать в пустыне», но искать. Именно искать, а не ожидать в монастырях и храмах.

Я пытаюсь мысленно представить, как встретил бы в пустыне умирающего от жажды человека не протестант, а, например, диакон Андрей. Он убежден, что спасительной водой для несчастного будет пресуществленный хлеб и вино. Если даже у диакона будет с собой хлеб и вино, то по его молитве они не могут пресуществиться. Ему нужно будет искать действующий православный храм, где священник совершил бы молитву о пресуществлении. В пустыне конечно храмов нет. Диакону Андрею необходимо будет на долгое время оставить умирающего и срочно отправиться на поиск храма.

Предположим, через некоторое время храм найден, но ведь, по православной догматике, пресуществление хлеба и вина в плоть и кровь Христа совершается только при литургии, а время литургии еще не настало. А. Кураев торопит священника, а он не имеет права изменять установленный порядок и смиренно отвечает: «Не торопи, сын мой, я же должен дойти до кульминации, до эпиклесиса и воззвать: „Господи, ниспошли Духа Твоего Святаго на ны и на «предлежащие Дары сия". Горя желанием спасти умирающего в пустыне, А. Кураев наконец дождался пресуществления и опять немедленно отправляется в длительное путешествие. Здесь могут быть два исхода.

Первый: найдено то место, где был умирающий но его там уже нет. Душа несчастного ушла в вечность, оставив истлевшее бренное тело.

Второй: умиравший найден в добром здравии, и он, видя усталость А. Кураева, сам предлагает ему напиться живой воды. «Где ты ее взял?» — удивленно задает диакон вопрос. «О, чудо! — восклицает умиравший от жажды— Проходил протестант и указал мне на родник живой воды. Оказывается, он был совсем рядом. Напившись, я теперь сам желаю многим указать на этот источник».

Аллегорическое продолжение вымышленного рассказа А. Кураева конечно имеет глубокий духовный смысл.

В этой главе С. Кобзарь решил поговорить сразу о двух так называемых таинствах. Он цитирует из 5-й главы Послания Иакова 14-15 стихи: «Болен ли кто из вас? пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазавши его елеем во имя Господне,— и молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь».

Далее С. Кобзарь продолжает: «Хотя это прямо повелевается Иаковом - как правило, это постановление игнорируется протестантами главным образом потому, что не понимается надобность этого, тем более, самого помазания елеем» (с. 155).

Мы можем только посочувствовать Сергею, что он вырос в зарегистрированной общине ВСЕХБ, где атеисты через «Положение о религиозных культах» вытравили многие живые евангельские установления. Во многих церквах осталась одна форма служения без духовного содержания. В церквах же МСЦ ЕХБ молитвы об исцелении с елеопомазанием — слава Богу! — совершаются. Хочу пояснить, как совершается молитва об исцелении в церквах Международного Союза ЕХБ. Во-первых, нужно, чтобы сам больной верил в возможность исцеления Иисусом Христом; во-вторых, нужно исследовать причину болезни. Очень часто Бог допускает болезнь, чтобы мы исполнили его повеление: «Остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим» (Иер. 6,16). В-третьих, перед молитвой об исцелении нужна проверка жизни (Пс. 138, 23—24) и исповедание грехов на основании Иак. 5, 16: «Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтоб исцелиться». После исповедания больного совершается конкретная молитва об исцелении. Иногда больной, радуясь полному прощению, вместо исцеления тела просит: «Господи, возьми меня к Себе!». Молитва об исцелении пресвитерами совершается после молитвы больного. Молитва пресвитеров обязательно должна быть с возложением рук (Марк. 16, 18) и с помазанием елеем по желанию больного (Марк. 6, 13; Иак. 5, 14).

После молитвы исцеление обязательно последует, но прежде всего — исцеление духа и души, а это главное. Христос сначала сказал расслабленному: «Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои» (Матф. 9, 2). Только после этого Христос совершил исцеление тела, повелев больному: «Встань, возьми постель твою и иди в дом твой» (Матф. 9, 6).

Благодарение Богу, приоритет применения такой молитвы принадлежит протестантам, где есть пресвитера, потому что больному нужно призвать пресвитеров (Иак. 5, 14), а не тех преосвященных святейших владык, до которых трудно добраться. Право совершать молитву об исцелении дано всем пресвитерам, но, к сожалению, не все им пользуются. Мы должны с верой исполнять Божье повеление, а за последствия отвечает Господь.

В нашей практике исцеления больных был незабываемый случай. После моего возвращения из ссылки к нам прибыл пресвитер большой зарегистрированной общины ВСЕХБ г. Шахтерска. Он попросил приехать к нему домой и помолиться над больной дочерью. При этом он откровенно сказал, что надежды на выздоровление никакой нет (диагноз — менингит), но он обратился к нам, не желая огорчать жену. Она, имея родственников в нашем братстве (МСЦ ЕХБ), упросила его поехать к нам. (В зарегистрированных общинах ВСЕХБ такое служение не совершается.) Мы с родным братом (тоже пресвитером) конечно отозвались на эту просьбу. Больная была студенткой второго курса учебного заведения. Разговаривала она с огромным трудом, преодолевая нестерпимую головную боль. Исповедаться она пожелала без принуждения, обнаружив искреннюю веру в Иисуса Христа. Мы совершили молитву с возложением рук и с помазанием елеем и уехали, поручив ее Господу.

Прошло больше четырех лет, и к нам опять приехал тот же пресвитер "и со скорбью поведал, что его дочери, над которой мы молились об исцелении, совсем плохо. Он рассказал, что девица, на удивление всем, после нашей молитвы выздоровела, закончила учебное заведение и уже почти два года работала по специальности. Болезнь оставила лишь незначительные последствия: она немного прихрамывала.

Однажды она встретилась на улице с лечащим врачом, он спросил ее фамилию. Она назвала — врач не поверил, так как считал ее давно похороненной. Она засвидетельствовала об Иисусе, исцеляющем больных и спасающем грешников, и, попрощавшись, пошла дальше. Врач с удивлением смотрел ей вслед, потом догнал и спросил: «А что у вас с ногой?» Девица объяснила, что осталось небольшое напоминание о болезни. «Я вам помогу,— оживился врач.— Нам пришло новейшее лекарство из Америки, я вам назначу серию уколов».

Сокрушаясь, что дал разрешение на эти уколы пресвитер (отец) поведал, что на девятом уколе дочь потеряла сознание, которое к ней так и не вернулось. Вторичная наша молитва над больной не имела успеха. Через несколько дней она отошла в вечность. Отец в третий раз приехал к нам и попросил руководить похоронами, что мы и исполнили.

Кому-то Господь дал особый дар исцеления (1 Кор. 12, 9). Мы с братом его не имеем, но по Слову Божьему совершаем молитвы об исцелении больных. Это право является и обязанностью. Правом надо пользоваться, а обязанности — исполнять.

В этой же главе С. Кобзарем кратко затронут вопрос о браке. Большинство православных живут мирской жизнью, и нам хочется пояснить, каким должен быть брак на основании Священного Писания.

Необходимым условием для благословения вступающих в брак является целомудрие: «Брак у всех да будет честен и ложе непорочно; блудников же и прелюбодеев судит Бог» (Евр. 13, 4). При несохранении целомудрия вступающим в брак необходимо исповедаться друг перед другом, простить друг друга и потом не вспоминать об этом. Бракосочетание возможно только для членов церкви. «Благословение Господне — оно обогащает, и печали с собою не приносит» (Притч. 10, 22), но «благословения на голове праведника» (Притч. 10, 6). Брак основан на Божьем изволении. Иисус сказал: «Посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Матф. 19, 5-6).

Определения брака как таинства в Новом Завете нет, а вот о тайне церкви сказано: «Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф. 5, 32). Апостол Павел тайной называет неповторимую встречу Иисуса со своей Невестой — Церковью, прообразом этой встречи служит брак.

В церквах нашего братства при бракосочетании после молитвы родителей невесты и жениха и самих новобрачных пресвитер совершает молитву благословения с одновременным возложением рук на жениха и невесту. Помоги, Господь, христианской молодежи после крещения по вере испытать счастье брака в Господе.

Прежде чем начать рассуждение о III части книги С. Кобзаря, мы предлагаем сделать отступление и призываем вдумчивого читателя поразмыслить над «Книгой насущных вопросов о православной вере» М. Г. Горохова (М„ Изд. группа «АРБОР», 1998).

Вот некоторые выдержки:

«В Евангелии описывается, как Христос выгнал торгующих из храма, сказав, что они дом молитвы сделали вертепом разбойников (Матф. 21, 12—13). Почему же торгуют в православных храмах?» (с. 10).

«Из чтения Евангелия я вынес представление о том, что верующие во Христа люди — братья. Так они назывались и таковыми по отношению друг к другу являлись в древности. Но в реальной церковной жизни я увидел совершенно другое, даже противоположное. Слово „брат" и „сестра" в православной среде практически не было в употреблении. Вместо этого в лучшем случае говорили: „отец", „матушка". Почему?» (с. 12).

«Все погрешности своего поведения эти люди списывают на диавола, ведущего с ними непримиримую борьбу. Я не встречал в православной церкви человека, по своему поведению похожего на Христа. Почему?» (с. 14).

«Почему Зарубежная Православная Церковь, обличая Московскую Патриархию за ее сотрудничество с безбожной властью, не возревновала о духовном возрождении России и не прислала сюда своих миссионеров для духовного просвещения так горячо любимых ими издалека русских людей? Если зарубежные православные проповедники — действительно враги России и православной Церкви, то для чего в таком случае у них брали книги, которые затем продавали в храмах по высокой цене? Почему „бедная" Православная Церковь находила миллиарды для строительства и украшения храмовых зданий, для реставрации монастырей, но не находила средств для духовного просвещения и спасения людей, на проповедь Евангелия и бесплатное распространение духовной литературы, хотя бы в армии, в местах лишения свободы?» (с. 20).

«По люди согласны вспомнить о Боге и поверить в Его существование иногда, да и то на короткое время, когда им это бывает выгодно. Например, совершается большое событие: рождение или смерть, какая-нибудь беда или нужда, и человек приходит в храм. Там за определенную плату ему оказывают необходимую услугу: крещение, отпевание, поминание и так далее. Человека это вполне устраивает: есть учреждение для отправления религиозных потребностей — храм. Есть служащий этого учреждения — священник, который исполнит все необходимое. „Так, может быть, и не обязательно все это: поститься, молиться, каяться в грехах и жить добродетельной жизнью? Ведь все равно же и отпоют, и помянут, и свечку поставят, а Бог все простит, если Он есть", — может быть, думают подобные посетители. И кто их переубедит? Кто объяснит, что Христос не так учил, а Апостолы не так Богу служили, как их современные преемники?» (с. 21).

«Может быть, этим людям в церкви забыли передать что-то очень важное? Крестить крестили, а научить святой вере и благочестивой жизни забыли? Произошло рождение от воды, но не от Духа: „мочение лбов". Иными словами: халтура, брак, подделка, подмена, кощунственный обман.

Вот и полны храмы духовными мертвецами, которые сочетают религиозное посещение богослужений и принятие Церковных таинств с беззаконной языческой жизнью. У меня сложилось впечатление, что, несмотря на видимое внешнее благополучие, Православная Церковь находится в крайне бездуховном состоянии и очень мало походит на „Богочеловеческий организм". Попираются все существенные правила: евангельские и церковные. Крестят всех желающих без всякой подготовки за деньги в детской купели. Отпевают людей, умерших без покаяния и по жизни не являющихся членами Церкви Христовой» (с. 22).

«Почему Патриарха, Римского папу и Далай-ламу величают „святейший"? Почему во времена земных царей были приняты обращения к титулованным особам: „ваше благородие", „ваше высокоблагородие", „ваше превосходительство", „ваше высокопревосходительство" , „ваше сиятельство", „ваше высочество", „ваше величество", а потом вдруг стало принято называть священнослужителей: „ваше преподобие", „ваше высокопреподобие", „ваше преосвященство", „ваше высокопреосвященство", „ваше святейшество"? Разве не очевидно, что из государства в Церковь Христову перешло это «дымное наследие мира" ? («Догматические послания православных иерархов X VII—XIX веков», с. 24).

«Почему архиереев величают, как Бога: „Владыко Святый"? Почему к Богу мы обращаемся на Ты, а к Патриарху положено обращаться на Вы: Ваше Святейшество?Кто, когда и по какому праву нарушил Священное Писание и отнял у епископа жену? Ибо Апостол Павел пишет: „Епископ должен быть непорочен, одной жены муж"» (с. 25).

«Почему у православных священников есть много из того, за что Христос обличал фарисеев, например: долгие молитвы, продолжительные лицемерные посты, длинные одежды с широкими рукавами, многочисленные человеческие предания, противоречащие духу Евангелия, и многое другое?» (с. 26).

«Почему Христос послал своих учеников в мир для проповеди, а потом святые угодники стали убегать из мира?» (с. 27).

«Почему Апостолов, несмотря на то, что они были отцами по положению, ибо рождали духовно через проповедь Евангелия детей для Бога, не называли „отец Петр" или „отец Павел", а сейчас их преемников, которые редко рождают духовных детей для Бога, называют и „отцами", и „святыми", и „владыками"?

Почему Христос изгоняет торгашей из храма, а севшие на Его седалище священнослужители, наоборот, насаждают?

Почему католиков в вопросах веры считается непогрешимым один человек — римский епископ, а у кафоликов, то есть у православных, непогрешимость присвоена Собору, то есть группе епископов, собравшихся по указу и с разрешения светской власти?» (с. 28).

«Почему светской власти в лице царей архиереи предоставили право поставлять угодных и низлагать неугодных им священнослужителей? Разве земных царей Христос поставил распоряжаться в Своей Церкви?» (с. 29).

«Почему Апостол Павел пишет, что мужчина не должен молиться с покрытой головой и растить волосы (I Кор. II: 4, 14), а священнослужители церкви православной молятся с покрытой головой и растят волосы?» (с. 36).

«Если при крещении из человека изгоняется сатана, а царь Константин крестился лишь перед своей смертью и во время работы Собора // Никейского] был некрещенным, то не значит ли это, что неизгнанный диавол присутствовал в Константине и участвовал в работе Собора?

Почему на Апостольский Собор не пригласили царя Нерона? Почему не попросили у него материальной помощи? Почему не спрашивали у него совета и благословения в решении церковных вопросов?» (с. 40).

«Почему императора Константина церковь причислила к лику святых, а язычники — к лику богов1?

Можно ли говорить о непогрешимости Вселенских соборов и считать их решения обязательными, несмотря на то, что в деяниях соборов господствовал чуждый Христу и Его церкви дух мирской власти, если решения этих соборов противоречат решению первого Апостольского Церковного Собора и возлагают тяжкое и яеудобоносимое „иное иго" на ияеников Христа?» (с. 42).

«Если следует отвергать новизну, как внушение диавола, то почему бы не отвергнуть так много нового и чуждого учению Христа, накопившегося в Церкви с течением веков, благодаря преступной дружбе с миром?» (с. 43).

«Митрополит Филарет Московский называет царя „верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры и блюстителем правоверия и всякого в Церкви святого благочестия. В сем смысле император именуется главою церкви".

„Царь, не идущий против своей благодатственной совести, не погрешает" (Иоанн Кронштадский).

„Власть царя простирается и на дела Христовой Церкви... так что члены этой церкви суть вместе члены отечества, подданные царя. И этой священной власти помазанника Божия благочестиво вверяет себя святая Церковь" (Митрополит Макарий).

Четыре восточных патриарха прислали свои советы в Поместный Московский Собор в 1666 году: „Мы считаем, что как отрицающий веру в Бога изгоняется из собрания православных, так и нарушающий верность царской власти и настроенный к ней изменнически недостоин называться христианином, ибо носящий корону, власть и диадему есть также Христос или Божий помазанник» (с. 44).

«Если бы в современный православный храм во время богослужения вошли Апостолы, например Петр и Павел, то смогли бы они догадаться, что в этом храме христиане совершают богослужение, и по какому признаку, если апостольское богослужение так не похожее на современное?» (с. 46). «Что именно имел в виду Апостол Павел, когда не себя и не других Апостолов, а именно Церковь назвал столпом и утверждением Истины? (I Тим. 3, 15).

Почему в видимой церковной организации так мало заметно искреннее служение Богу в духе истины (Иоан. 4, 23), но заметно угодливое служение миру сему, во зле лежащему: всякого крестят и отпевают за определенную таксу, всякого благословят и так далее?» (с. 47).

«Если столп и утверждение Церкви есть Евангелие, как пишет Ириней Лионский („Против ересей", с. 249), то не значит ли это, что все, противное духу Евангелия, должно быть отвергнуто как чуждое и враждебное Церкви Христовой?

В девятом члене Символа Веры говорили о том, что мы веруем во единую Святую, Соборную Апостольскую Церковь. Если церковь едина, то почему одни — католики, а другие — кафолики? Одни — православные, а другие — древлеправославные? Если даже Православная Русская и Православная Зарубежная Церковь не имеет между собою литургического общения, */ч) можно ли говорить о единстве? Если даже праздник Пасхи православные христиане празднуют в разное время, ибо одни приняли новый стиль, а другие живут по старому, то можно ли всерьез говорить о единстве Церкви? Итак, в чем заключается единство Церкви?» (с. 51).

«А как же покрывающие Ковчег Завета херувимы, которых повелел сделать Бог? Ведь именно на этих херувимов ссылаются желающие оправдать существование предметов для религиозного поклонения у христиан? В Священном Писании сказано: „Когда Моисей входил в скинию собрания, чтобы говорить с Богом, слышал голос, говорящий ему с крышки, которая над ковчегом откровения между двух херувимов, и Он говорил ему" (Числ. 7, 89). Итак Моисей говорил с Господом и поклонялся именно Господу, а не херувимам. Ведь и множество народа постилали одежды и ветви по дороге, кричали „осанна" и кланялись не ослу, но Сидящему на нем Христу, ехавшему по дороге в Иерусалим. Изображения для поклонения названы в Священном Писании идолами, а поклоняющиеся им — идолопоклонниками. Идолопоклонство — тяжкое преступление перед Богом, смертный грех... Есть предостережение против греха идолопоклонства в Новом Завете. Например, Апостол Иоанн пишет в своем послании христианам: „Дети! храните себя от идолов" (1 Иоан. 5, 21). В Откровении, бывшем тоже Апостолу Иоанну: „Прочие же люди, которые не умерли от этих язв, не раскаялись в делах рук своих, так чтобы не поклоняться бесам и золотым, серебряным, медным, каменным и деревянным идолам, которые не могут ни видеть, ни слышать, ни ходить" (Откр. 9, 20) — это говорится о бедствиях, которые постигнут людей в последние времена за грех идолослужения.

Апостол Павел в Послании к Римлянам указывает на то, что идолопоклонничество — причина распутной жизни (Рим. 1,21—23)» (с. 53).

«„Первые века христиане не имели изображений для поклонения. Исключение составляли еретики-гностики, которые имели изображения Платона, Аристотеля, Пифагора и Христа. Гностики считали, что образ Христа был сделан Пилатом, украшали его венцами и поклонялись ему, как язычники" (Ириней Лионский, „Против ересей", с. 94). Ириней Лионский считает, что все ереси ведут начало от Симона-волхва. Есть сведения о том, что статую Христа сделала в благодарность исцеления кровоточивая женщина (Матф. 9, 20—22). Есть предание о нерукотворном образе, который, конечно же, не сохранился. Но вера в Христа утверждается не на слухах и домыслах, но на откровении Божьем. Исполнять христианин должен ясные заповеди Божий, которые никто отменить не может. Поскольку было много обращенных ко Христу из язычников, то, по-видимому, иногда появлялись и некоторые изображения. Около трехсотого года был созван Эльвирский собор, запретивший делать изображения в храме. Язычники считали христиан за безбожников именно потому, что у них не было предметов для религиозного поклонения.

Когда император Константин, а вместе с ним и вся языческая империя вломились в Церковь Христову, и христианство стало официальной государственной религией, тогда цари земные стали строить храмы-дворцы, богато украшать их. Резко увеличивается число праздников, чтобы удовлетворить запросы язычников, влившихся в Церковь Христову. Появляются во множестве всякие изображения и предания, оправдывающие их появление. Начинается поклонение предметам, курение для них ладаном, возжжение пред ними светильников. Богослужение изменяется до неузнаваемости, и становится символическим, обрядовым, театральным — более обрядослужение, чем Богослужение* (с. 54).

«Почему церковные писатели, например, Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, в своих трудах не упоминают о поклонении иконам, мощам, ангелам, Деве Марии? Почему раньше считалось, что не красками на дереве надо изображать лики святых, но их добродетели в своей душе, но потом стало не так?» (с. 56).

«Нужно ли воздавать религиозное поклонение и гвоздям, которыми распинали Христа? Если Иоанн Дамаскин пишет, что поклоняется вещам, посредством которых Бог совершил наше спасение, как то: горе Синай, Вифлеемским яслям и вертепу, Голгофе, дереву креста, гвоздям, губке, трости, копию, одежде, хитону, пелене, плащанице, святому гробу, камню гроба, горам Сион и Елеонскоа, овчей купели, саду Гефсиманскому („О святых иконах", из Третьего слова И. Дамаскина), то почему же в таком случае он опустил поклонение ослу, на котором Христос нашего ради спасения въезжал в Иерусалим?» (с. 56).

«Для чего разрывали на части тела угодивших Богу людей, так что рука находится в одном месте, ноги — в другом, а голова — в третьем? От кого получили эту заповедь? Кто разрешил?

Почему на Афоне нетленные мощи считаются грешными („земля не принимает"), а в России — святыми?» (с. 57).

«Если бы. не было образов для поклонения, то легко ли было бы лжепророку заставить живущих на земле поклониться антихристу?

Почему раньше считалось, что диавол не может изобразить крест, не может молиться Богу, не может поклоняться иконам, тогда как сейчас он принимает вид ангела света, является с крестом, творит молитву и поклоняется иконам, как об этом говорится в книге архимандрита Лазаря „ Тайные недуги души" ?

Если иконы угодны Богу, почему многие люди повредились в уме, когда от икон исходил свет, благоухание, голос, улыбки? Почему Бог это попустил?» (с. 58).

«Почему в повествовании о жизни Юлиана-отступника говорится, что когда жрец приводил его в капище, то перед статуей языческого бога сам загорался факел, а на лице статуи играла улыбка? Значит ли это, что чудеса ложные бывают и у язычников, и диавол их чрез это обольщает и погубляет?» (с. 60).

«Чем вызвано наименование «равноапостольным» в Церкви православного императора Константина, который крестился лишь перед своей смертью, а при жизни умерщвлявшего даже своих родственников, например, родного сына и жену? Обязан ли православный ученик Иисуса Христа воздавать ему (Константину) религиозное поклонение и лобызать его иконы и «святые мощи», как учит Православная Церковь?» (с. 62).

«Христос, придя на землю, не нарушил закон, но утвердил и исполнил (Матф. 5,17—18), Христос в молитве обращался только к Богу (Матф. 14, 23; 26: 36, 44; Марк. 1, 35; 6, 46; 14, 32— 39) и тому же научил своих учеников. Когда сатана обещал отдать Христу все царства земли за одно поклонение, то Христос сказал: „Отойди от меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи" (Матф. 4, 8—10).

По какому праву, кто и когда вменил в обязанность православным ученикам Христа обращаться с молитвой к умершим людям, ангелам, различным предметам и так далее?» (с. 65).

«Если сын должен обращаться к своему Отцу, то для чего же еще ему самовольно обращаться к рабам Отца, служителям, бесплотным силам и людям, давно умершим?» (с. 66).

«Почему в православном Символе Веры, принятом на 1 и II Вселенских соборах, Дева Мария не называется Богородицей?

Если у христианина есть Спаситель, то почему христианин, обращаясь не к Спасителю, должен просить: „Спаси"?

Почему первые христиане не обращались молитвенно к Богородице? Почему в древности христиане лишь праздновали память мучеников, а потом стали им поклоняться и молиться?

Почему, например, в девятой вечерней молитве Богородице говорится: „Тобою рай да обрящу", тогда как рай обрести можно лишь через Голгофскую жертву Христову и заместить Христа не может и не должен никто?» (с. 67).

«Почему молятся честному кресту, говоря ему: „Радуйся"?Неужели крест живой?

Почему Ириней Лионский пишет о том, что еретики-гностики считали духовным существом Горний крест (ставрос)? Не молились ли они ему? Почему христианские миссионеры, споря с язычниками, доказывали, что не должен человек, имеющий бессмертную душу, созданную по образу Божию, поклоняться рукотворным предметам?

Почему в девятой песне покаянного канона ко Господу нашему Иисусу Христу говорится: „Ныне к вам прибегаю, Ангелы, Архангелы и вся небесные силы, у престола Божия стоящи, мо-литеся ко Творцу своему, да избавит душу мою от муки вечныя"? Кто разрешил или повелел обращаться не к Сидящему на Престоле Богу, а к стоящим возле Престола?» (с. 68).

«Почему верные христиане знали только Владыку мира — Господа Бога, а в каноне, песня девятая, говорится Богородице: „Владычица мира"?» (с. 69).

«Почему в каноне, обращенном к Иоанну Крестителю, просят: „Очисти мя, грехами оскверненного"? Понятно, что человек слаб, а мир во зле лежит, и человек может оскверниться грехами. Но зачем просить очищения от грехов не у Бога и Христа Его, а у умершего пророка?.. Не соберет ли себе молящийся более грехов, не прольется ли на него гнев Божий?

Почему в акафисте Богородице говорится: „...бане, омывающая совесть... тела моего врачевание, души моей спасение"? Нет ли здесь подмены Бога иным существом?» (с. 71).

«Почему в Священном Писании Бог называется Царем неба и земли, но ни про какую Царицу неба и земли там не говорится, и лишь только язычники, равно как и последовавшие за ними некоторые неверные Богу Иудеи, служили богине неба, кадили ей и делали ей пирожки с ее изображениями, за что и обличил их пророк Иеремия (Иер. 44, 19), тогда как в акафисте Богородица называется Царицей неба и земли?

Кто, когда и по какому поводу сочинил акафист святому Николаю? Был ли этот человек христианином? Почему в этом акафисте есть такие неприемлемые и немыслимые в устах христианина слова: „Радуйся, в бездну адскую сатану ввергая"? То-гда как в Священном Писании сказано: „И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его" (Откр. 20, 1—2). Неужели сочинитель акафиста не читал Священного Писания? Кем получает вечную жизнь кающийся? Разве не антихрист тот, кто вместо Христа? Почему далее в акафисте святителя Николая говорят: „Радуйся, яко тобою жизнь вечную кающиеся получают"? Кем делают сочинители акафиста и повторяющие за ними слова святителя Николая?

Почему в молитве на перенесение мощей святителя Николая есть такие слова: „Спасай нас, яко предстатель наш, великий Николай"? Почему имеющий Спасителя христианин говорит „спасай" умершему человеку?» (с. 72).

«Почему в Псалтири, в молитве по восемнадцатой кафизме, имеются такие слова: „...помилуй мя... блудника, прелюбодея, мужеложника, малакия (то есть онаниста) и так далее"? Кто и по какому праву составил эту молитву?.. Обязательно ли ее читать всем, в том числе и женщинам? Может ли женщина быть мужеложником?.. Если Апостол Павел в послании пишет о том, что такие грехи не должны и именоваться у христиан, то почему имеются? Не оскверняет ли и не соблазняет ли чтение подобных „молитв" людей целомудренных? Если и согрешил когда-либо человек чем-нибудь подобным, но затем покаялся и исправился, и Бог ему простил, то должен ли он продолжать читать эту молитву до самой своей смерти?

Есть ли у Бога Невеста? Почему в последовании по исходе души от тела в девятой песне говорится: „Невестою Тя нарицаем, Пречистая, Отца невидимого" ? Есть ли страх Божий у пишущих это и молящихся так?» (с. 73).

«Почему в первые века христиане обращались к Богу в молитве своими словами, но Бог слышал их и исполнял их прошения, а сейчас молимся чужими словами, выполняя молитвенное правило, но становимся и сами, и все вокруг нас — все хуже, и прошения, зачитанные нами по бумаге, редко или совсем не исполняются?

Если Василий Великий пишет, что „не позволено составлять какие-нибудь имена по собственному измышлению" („Творение",часть III, с. 71), то почему составили так много имен, не имеющихся в Священном Писании, не открытых нам Богом, но еще и молятся им, как-то: „Богородице, Богоневеста"?

Почему раньше христиане думали о том, как угодить Царю Небесному, любили Его и молились Ему, а потом стали ревностно служить царям земным, некоторых из них почитать за святых и молиться им?

Почему Христос учил, что согрешившего брата надо обличить и, если покается, то простить ему (Лук. 17, 3; Матф. 18,15—17), а в Православной Церкви считается, что надо не обличать согрешившего, но молчать или просить у него прощения?» (с. 74—75).

«Почему раньше христианин называл Отцом и Владыкой Бога, а теперь — священнослужителей?

Почему в Православной Церкви нет евангелистов, то есть проповедников Евангелия? Неужели потому, что эта миссия оставлена для так называемых сектантов?

Почему обличать зло в мире считается дозволенным, а обличать зло в Церкви — преступление?

Почему до того, как Церковь стала государственной, христиане друг друга не убивали, но потом стало не так?» (с. 76).

«Почему среди сектантов редко можно встретить людей порочной жизни: блудников, пьяниц, воров и убийц, а среди православных — часто?

Надо ли слушать тех священнослужителей, которые учат не так, как учил Христос, то есть не согласно с Евангелием?

Если ересь — это искажение истины, то много ли найдется нееретиков в Православной Церкви?

Если ересь — искажение истины и соединяется с нововведениями, которые внедряются под покровительством власти („Догматические послания православных иерархов XVII—XIX веков", с. 207), то сколько же было учреждено нововведений в Церковь Христову со времен царя Константина при посредстве власти? Разве не изменилась апостольская Церковь Христова до неузнаваемости благодаря своей „симфонии" с государством?» (с. 78).

«Почему появившееся не ранее VII века в Церкви предание вслед за апокрифическим Евангелием от Иакова утверждает, что первосвященник Захария ввел Деву Марию в Святая Святых храма Иерусалимского, тогда как в Евангелии от Луки ясно сказано, что Захария был не первосвященником, а рядовым священником Авиевой череды (Мук. 1, 5), и сам, следовательно, не имел туда доступа?

Поскольку храм Иерусалимский был огорожен дворами: сначала — двор священников, затем — двор для мужчин, затем — двор для женщин, дальше которого лицам женского пола невозможно было приблизиться к храму, и повсюду стояла стража, то как смог бы Захария ввести ее в храм, да еще и во Святая Святых, даже если бы он и был первосвященником?

Почему то же „предание" говорит, что Дева Мария выросла в Святая Святых, ходя туда для молитвы, и ее там питали ангелы? Для чего одним придумывать, а другим верить или делать вид, что верят, в эти сказки? Ведь праздник Введение в храм Богородицы — двунадесятый, и даже некоторые монастыри, например, Оптина пустынь, называются в честь Введения? Почему бы не сказать церковному народу правду? Дева Мария была посвящена Богу и жила при Иерусалимском храме в специальном корпусе, где находились и другие посвященные Богу девы. К какому преданию можно отнести сказание о Деве Марии в Святая Святых? Церковному, Священному, Апостольскому или человеческому?» (с. 82—83).

«Почему многие женщины скрывали свой пол; но облекались в мужское платье, под мужскими именами, то есть обманом, поступали в мужской монастырь, и признаны в Церкви святыми, например: Феодора Александрийская, память 11 сентября? И Евфросиния, 24 сентября? Разве не запретил Бог мужчине одеваться в женскую одежду, а женщине в мужскую? Как же они при причащении называли мужское имя, будучи женщинами? Не лгали ли они тем Самому Богу?

Если самоубийство по любому поводу считается грехом, то почему в таком случае девица Пелагия прославляется как святая мученица, несмотря на то, что она покончила жизнь самоубийством, желая избежать поругания от неверных? (Память 8 октября).

Не для того ли было придумано такое огромное количество праздников, что необходимо было прикрыть отступление государственной церкви от служения Богу в духе и истине, для прикрытия пустоты и ничтожности происходящего и для удовлетворения запросов язычников, вломившихся в Церковь Христову вслед за царем Константином?» (с. 84).

«Почему перед крещением не бывает самого главного: научения вере Христовой, то есть оглашения?

Почему крещение проводится еретически: то есть обливанием или окроплением?

Почему прежде крещения не требуют от людей покаяния в грехах и обещания Богу доброй совести (1 Петр. 3, 21)?

Если таинство крещения совершается в Православной Церкви правильно, подается благодать Святого Духа, совершается рождение свыше, то почему в таком случае крещенные люди почти никогда не становятся христианами, а остаются духовными мертвецами?

Почему вместо возложения рук, как положено в апостольской церкви, совершается миропомазание? (Д. An. 6, 6)» (с. 85—86).

«Почему это таинство /соборование/ совершается за деньги?

Почему, вопреки церковным правилам, перед соборованием почти нигде не бывает исповеди?» (с. 87).

«Почему у Христа и Апостолов была Тайная вечеря, а сейчас — Литургия?

Почему Евсевий Кесарийский пишет, что Литургия получила свое благолепие от императора Константина? Не означает ли это, что Литургия — его порождение?» (с. 80).

«Почему венчают за деньги, да еще и за такие, что лишь немногие могут их заплатить? Почему, вопреки церковным правилам, венчают второй, третий и четвертый раз, а некоторых, как, например, царя Ивана Грозного, и в седьмой раз?» (с. 94).

Хочется надеяться, что эти вопросы (мы привели далеко не все) серьезного искателя истины М. Г. Горохова, который мог сравнить служение Богу в центре русского православия Загорске (Сергиев Посад) со Священным Писанием, помогут вдумчивому читателю сделать однозначный вывод: фундаментом живой веры может быть и должно быть только Слово Божье. Противоречащие друг другу различные предания, апокрифы, личные выводы церковных писателей, видения и умозаключения монахов, жития святых и тому подобное могут восприниматься лишь тогда, когда они соответствуют Священному Писанию, а не противоречат ему. Всё. противоречащее Библии, христианину надо отвергать, чтобы не заблудиться в дремучем лесу преданий и небиблейских нововведений и не попасть, как пилигриму у Дж. Буньяна, в топь «уныния и сомнений». Жизнь очень коротка, а преданий слишком много, и занявшись их исследованием без «светильника ноге и света стезе», то есть без Слова Божьего (Пс. 118, 105), человек может так и не найти истину, и погибнет душа его. А ведь Иисус так ясно и так доступно сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Иоан. 14, 6). Надо сначала загарантировать жизнь, приобретя спасение в Иисусе Христе, а спасенному можно позволить себе уделить время и для второстепенных исследований, хотя Бог повелевает поучаться в Его Законе «день и ночь» (И. Нав. 1, 8).

Очень хотелось бы посоветовать С. Кобзарю и А. Кураеву, да и всем ищущим истину, прочитать всю книгу М. Г. Горохова и сделать соответствующее заключение о православии. Следует еще отметить, что автор не является врагом православия, но, любя истину, не мог не обратить внимание на вопиющие отступления государственной православной церкви от Священного Писания. Под впечатлением вопросов Горохова, нам хочется задать еще одни вопрос: если Бог в Священном Писании носит имя Святой, а патриарх позволяет именовать себя святейшим, то кто святее?

Мы просим прощение у читателя за отступление от последовательного анализа книги С. Кобзаря, но оно было необходимо, так как подтвердило и наши выводы при сравнении православной догматики с Библией. Итак, возвратимся к книге С. Кобзаря.

Первое, что нам необходимо уяснить в этой главе, это значение самого слова «предание» и тот смысл, который вкладывают в 9то понятие православные.

В толковом словаре мы можем прочитать: «Предание — переходящий из уст в уста, от поколения к поколению рассказ о былом, легенда» (Толковый словарь С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой). Почти так же слово «предание» толкует и В. И. Даль.

Если принять это определение, то вопрос будет решен очень просто. Народная мудрость гласит: «Что написано пером, того не вырубишь топором». Ни один историк не будет делать конкретных выводов по преданию. Он будет искать письменное подтверждение своим умозаключениям. Православные священники иногда смущают простодушных евангельских верующих софистической игрой слов. Они скажут, что и в Новом Завете есть подтверждение тому, что преданиям надо верить. Например, Апостол Павел пишет: «Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предания так, как я передал вам» (1 Кор. 11, 2); «Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим» (2 Фес. 2, 15). Все, знающие русский язык, подтвердят, что здесь речь идет не о каких-то пересказанных легендах, а о событиях того времени, о которых Апостол Павел или рассказал, или написал в послании. Он призывает «держать все, чему научены». Тогда не были еще написаны Евангелия, и люди верили словам Апостолов, которые устно излагали учение Иисуса Христа. Они передавали не предания, а подлинные события того времени. Это было свидетельство об Истине.

Евангелист Лука так начинает Святое благовествование: «Как уже многие начали составлять повествование о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова,— то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен».

Здесь мы тоже встречаем слово «передали», но передали «очевидцы и служители Слова». Мало того, эти события были «совершенно известны» и, к тому же, Лука все «тщательно исследовал» и записал. Это, конечно, не предание, а истина, которая может служить «твердым основанием учения». Значит, Священное Писание и предание — это разные вещи. Священное Писание надо воспринимать как истину, как руководство к действию, а предание требует проверки. Его надо принимать с большой осторожностью и рассматривать, образно говоря, через призму Слова Божьего. Совпадает предание со Священным Писанием — принимай, не совпадает — отвергай. Только при таком подходе есть гарантия не уклониться от истины.

Что является для православных священным преданием? С. Кобзарь пишет: «Ошибки могут быть у всех писателей и выразителей Предания, и Толковая Библия под редакцией Лопухина иногда, приводя толкование Златоуста или других Отцов Церкви, говорит, что это мнение, видимо, неверно по таким-то причинам. Главным образом такие выводы делаются на основании сравнения данного толкования с толкованиями других Отцов Церкви, хотя правда и то, что определенные части Священного Предания, такие как символ веры, решения соборов Церкви, литургия, уже не критикуются и признаны веками как абсолютно истинные. Теперь, если говорить конкретно, в чем выражается Священное Предание, то это следующее:

Решения соборов Церкви;

Писания Отцов Церкви;

Апостольские правила;

Евангелия и послания ранней Церкви, не вошедшие в канон;

Описания жизни и смерти Апостолов и других христиан;

Духовный опыт и учение святых;

Символы, принятые христианами;

Храмы;

Иконы;

Литургия;

Обряды и утварь храмов;

Церковные и бытовые обычаи.

Этот список можно продолжать. Предание — это все то, что было сделано Церковью под руководством Духа Святого, и то, что до сих пор творится. Все выражения Предания даже невозможно охватить» (с. 159—160).

Написано, прямо скажем, высоким слогом. Но красивая форма должна заключать в себе соответствующее содержание, иначе не соблюдается важнейший принцип эстетики — единство формы и содержания. В наших рассуждениях мы несколько раз отмечали, что православная церковь во времена Константина и в последующие годы была не только связана с миром, но находилась в полном подчинении у мирской власти. Цари и императоры осуществляли законодательные и карательные функции, которые церковь освящала; вели войны, на которые церковь благословляла. Духовное и мирское перемешалось, а смешение в Священном Писании называется не церковью, а Вавилоном. Дух Святой живет в истинной Церкви, но в Вавилоне Он жить не может.

Если из семи грехов против Духа Святого христианин совершит первые три греха: огорчение (Ис. 63, 10), угашение (1 Фес. 5, 19), оскорбление (Еф. 4, 30), то оскорбленный Дух Святой покидает сердце христианина. Подобное состояние описал Давид в 50-м псалме: «Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня. Возврати мне радость спасения Твоего» (ст. 13—14). Дух Святой не покидает человека, но Он находится уже вне сердца. Откр. 3, 20 относится к верующим (Ангелу Лаодикийской церкви). Христос говорит: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему». Дух Святой — это третье Лицо Бога, это Бог.

Наш Бог-Творец милующий и прощающий, но Он и Ревнитель (Исх. 34, 14; И. Нав. 24, 19). Он не потерпит беззакония в Церкви, Он оставит церковь, смешанную с миром и ставшую Вавилоном. Поэтому не надо деяния государственной церкви приписывать Духу Святому.

Автор Священного Писания — Дух Святой. Апостол Петр подтверждает: «Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божий человеки, будучи движимы Духом Святым» (2 Петр. 1, 21). Дух Святой наставил Апостолов на «всякую истину» (Иоан. 16, 13). Он не может ошибаться. Никто не осмелится сказать, что Библия ошибается. А вот про предание сам С. Кобзарь говорит, что «ошибки могут быть у всех писателей и выразителей Предания». Наверное, потому, что не Дух Святой — автор предания, а люди. Притом, если бы Дух Святой был автором и Библии, и предания, то между ними не было бы противоречий. Дух Святой, Дух истины, разделиться Сам в Себе не может. Истина истине тоже не противоречит. Вывод однозначен: Дух Святой — Автор Священного Писания, авторы предания — люди. (Пусть православные называют его Священным и пишут с большой буквы, сущность не меняется.) Мы не говорим, что в предании все плохо. Труды Иоанна Златоуста, Августина Блаженного и других церковных писателей очень поучительны, и многие из протестантов с удовольствием их читают, но ни об одном из двенадцати пунктов, входящих в предание и перечисленных С. Кобзарем, нельзя сказать, что это Священное Писание. Как о еврейском Талмуде нельзя сказать, что это Слово Божье, хотя он стал во много раз толще Ветхого Завета, также и о предании нельзя сказать, что оно богодухновенно, хотя во много раз объемнее Библии.

Пытаясь повысить ценность предания, С. Кобзарь напоминает второй, весьма важный, по его мнению, принцип православной герменевтики: «...Толковать Библию имеют право люди глубоко церковные» (с. 164). Самое великое деяние протестантов заключается в том, что они сделали Библию достоянием каждого человека. Может, он не претендует на звание «глубоко церковного» человека, но хочет быть спасенным и имеет право на собственные убеждения. Имея одно Евангелие, без предания, можно спастись, без Евангелия, без веры во Христа спасение невозможно.

Увлекшись апологией православного предания, С. Кобзарь приходит к опаснейшему выводу: «Библия не самодостаточна» (с. 170). Он пытается поставить авторитет церкви даже выше Священного Писания, исходя из того, что не Священное Писание создало церковь, а церковь, руководимая Духом Святым, составила библейский канон. На это мы можем сказать, что ко времени образования Церкви ветхозаветный библейский канон уже был и в древнееврейском оригинале, и в переводе на греческий язык (Септуагинта). Церковь создал Христос. О Нем Иоанн повествует:

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Иоан. 1, 1), а Бог говорит: «Я бодрствую над словом Моим» (Иер. 1; 12). В Новозаветный канон включались богодухновенные книги при непосредственном Божьем руководстве.

С. Кобзарь ранее упоминал, что «решения соборов церкви уже не критикуются и воспринимаются как абсолютно истинные» (с. 159). Но этот вывод очень просто опровергнуть. Эльвирский собор (конец III века, Гренада) вынес решение: запретить в молитвенных помещениях всякие изображения. В 754 году собор в Константинополе, созванный Константином V, запретил использование икон и осудил тех, кто выступал в их защиту. Почему бы православным не воспринять эти решения без критики как «абсолютную истину»? Может быть, решения Вселенских соборов С. Кобзарь предлагает принимать без критики? Но всякий, познакомившийся с решениями Семи Вселенских соборов, может убедиться, насколько они противоречивы. И Вселенские соборы ошибались. Когда Западная церковь уже приняла Откровение Иоанна (Апокалипсис), то Восточная еще долго не решалась признать его богодухновенность.

II Вселенский собор (Константинополь, 381 год) даже осудил учение о хилиазме (о Тысячелетнем царстве Христа, о первом и втором воскресении). Это создало огромную трудность для толкования Откровения современными православными богословами, так как они не могут отвергнуть решение собора, хотя понимают ошибочность этого мнения.

Слава Богу, что по Его изволению Откровение Иоанна Богослова включено в библейский канон, и Библия заканчивается словами, запрещающими что-либо прибавлять или убавлять от Священного Писания (Откр. 22,18—19). Так было угодно Духу Святому, хотя не все в то время с этим соглашались. Значит, Библия, Автором которой является Дух Святой, вполне самодостаточна для спасения человека, жившего или живущего в любом столетии. Этому выводу противоречит проживающий в Америке православный диакон Джон Уайфорд в своей брошюре «Только одно Писание?», изданной в 2000 году в Нижнем Новгороде. Нам придется познакомиться с его мнениями.

На чем же основывается американский диакон, не признавая Библию самодостаточной для спасения души человека? Вот что он пишет: «Библия не содержит в себе учения по всем вопросам, представляющим важность для Церкви. В Новом Завете не описывается подробно богослужение, хотя последнее — дело вовсе не маловажное. Более того, Церковь, которая сохранила и вручила нам Священное Писание - это та же самая Церковь, от которой мы получили определенные формы богослужения. Если мы не доверяем этой Церкви в том, что она правильно донесла до нас апостольское богослужение, то мы также не должны ей доверять и в вопросе надежности сохранения Писаний» (с. 23).

Сомневаться в вопросе надежности сохранения Писаний нет надобности. Их достоверность подтверждают и различные отрасли исторической науки.

Священное Писание, особенно Новый Завет, дает достаточно сведений о богослужении. Все ненужные наслоения на простоту богослужений первых христиан — это позднейшие деяния церкви, которая стала государственной. Истину можно подтвердить лишь истиной, а Слово Божье и есть неопровержимая истина. Иисус дал такое определение Библии: «Слово Твое есть истина» (Иоан. 17,17). И, вдруг, после такого заверения Божьего Сына, мы читаем парадоксальный вывод американского диакона: «В Библии нет ни одного места, где бы сообщалось, что Писание является единственным авторитетом для верующих. Если бы такое учение содержалось в Библии хотя бы и в скрытом виде, то уже первые отцы Церкви учили бы тому же самому» (с. 37).

Библия — это Слово Божье. Иоанн в начале своего Евангелия говорит: «Слово было Бог? (Иоан. 1, 1). Но, если кому-то Слово Божье — не авторитет, истина — не авторитет и даже Бог — не авторитет, то «трепещущим пред Словом Божиим» (Ис. 66, 2) очень трудно с таковыми разговаривать. Абсурдно высказываниями «первых отцов церкви» проверять авторитет Библии. И если эти «отцы» не преклонились перед Словом, Божьим и пытались свой авторитет поставить выше Библии, то горе им и тем, кто восхищается их авторитетом. Тюбингенские богословы-протестанты разумно ответили на письмо патриарха Иеремии II: «Нет лучше способа толковать Писание, как искать объяснение Писания в самом же Писании. Ибо все Писание продиктовано одним и тем же Духом Святым, который лучше всех знает Свою волю и лучше всех может определить вложенный Им Самим смысл».

Джон Уайфорд пытается доказать, что Библия не самодостаточна, ссылаясь на большое количество протестантских течений, которые, используя Библию, не нашли единства. Да, об этом приходится лишь сожалеть, но и это предречено в Священном Писании. Апостол Павел предупреждает, что «надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11, 19), и что войдут «лютые волки, не щадящие стада... восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (Д. Ап. 20, 29-30). Апостол Петр также предупреждает, что будут «лжеучители, которые введут пагубные ереси» (2 Петр. 2, 1). Не будем забывать, что диавол действует в полной ярости. В 12-й главе Откровения повествуется, как «большой красный дракон... пустил из пасти своей вслед жены воду, как реку, дабы увлечь ее» (Откр. 12: 3, 15). Цель диавола — замутить чистый евангельский источник живой воды. Сейчас очень ясно видно, как «река дракона» начинает свое действие, но евангельский источник чист и не замутнен, и желающий еще может найти воду жизни.

Ложные заключения американского диакона очень просто опровергаются его же аргументами: если, по его словам, отцы церкви первых веков оставили единственно правильное толкование Библии, то мы можем сказать, что ересей они оставили еще больше. У каждой ереси был тоже свой «отец». Свидетели Иеговы, наверное, с удовольствием назовут Ария своим «отцом». Гностицизм, арианство, монтанизм, донатистский спор, пелагианство, мо-офизитство и монофелитство, папизм и так далее, и тому подобное — вот неполный перечень иных учений и ересей, которые не смогло предотвратить «единственно верное толкование Библии отцами церкви». И самая страшная ересь — магометанство (ислам) - возникшая в VII веке, тоже не была предотвращена отцами церкви. Так что вывод о несостоятельности Библии, что она имеет силу только вкупе с толкованиями отцов церкви, опасен, ложен, еретичен.

Джон Уайтфорд ратует за «всеобщность веры», которая не может рассматриваться без двух признаков: «древности» и «согласия». На шестой странице своей брошюры он пишет: «Слова .новшество", „нововведение" — это синонимы ереси». Но ведь самая древняя вера — евангельская. Об устройстве церквей, живущих в «согласии» мы читаем в Деянии Апостолов и в посланиях Апостола Павла. И если «новшества и нововведения — синонимы ереси», то давайте убирать все, что не согласуется со Священным Писанием и тогда сохраним «веру, однажды преданную святым» (Иуды ст. 3). Мартин Лютер говорил: «Есть только одна книга — Библия и одна Личность — Иисус Христос». Апостол Павел так наставлял первых христиан: «Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же. Учениями различными и чуждыми не увлекайтесь...» (Евр. 13, 8—9). Мы вполне можем согласиться с мнением Августина Блаженного, каким должен быть человек, приступающий к толкованию Священного Писания.

«Это тот, кто:

любит Бога всем сердцем своим и лишен гордыни;

желает уразуметь Божественную волю, движимый верой и почтением, а не гордостью или жадностью;

имеет чистое сердце, по возможности умирая для мира сего;

не боится и не старается кому-либо угодить;

не ищет ничего иного, кроме знания Бога и единения со Христом;

алчет и жаждет праведности;

неустанно участвует в делах милосердия и любви».
(«О христианской науке». Книги I—IV).

В заключение этого раздела познакомим читателя с суждением М. Лютера о самодостаточности Библии. Обратимся к «Истории христианства» Хусто Л. Гонсалеса:

«Представление о Божьем Слове как о Самом Иисусе Христе дало Лютеру возможность ответить на одно из главных возражений католиков /как видим, и православных против его учения о превосходстве авторитета Писания над церковным авторитетом. Они утверждали, что коль скоро именно церковь определила, какие книги следует включать в канон Писания, ее авторитет, несомненно, выше авторитета Писания. Лютер ответил, что Библия создана не церковью, равно как и церковь создана не Библией,— как Библия, так и церковь появились в результате донесения Благой Вести, послания Иисуса Христа, воплощенного Слова Божьего. Но Писание предлагает более достоверное свидетельство Благой Вести, чем папская одержимая корыстью церковь или даже самое надежное христианское предание, поэтому Библия выше церкви, папы и предания. Это действительно так, хотя нельзя отрицать, что на раннем этапе развития христианства именно церковь распознала Благую Весть в одних книгах, а не в других, и тем самый определила содержание Библии* (т. II, с. 33).

В этой части книги С. Кобзарь повторяет некоторые свои выводы о церкви, высказанные еще во введении. Их мы уже комментировали.

Наверное, никто не сможет сказать о Церкви лучше и правильнее Апостола Павла. В Послании к Тимофею мы читаем: «Сие пишу тебе, надеясь вскоре придти к тебе, чтобы, если замедлю, ты знал, как должно поступать в доме Божием, который есть Церковь Бога живого, столп и утверждение истины» (1 Тим. 3, 14—15).

Понятно, любая деноминация будет связывать вопрос возникновения церкви со своей догматикой и почитаемыми в этой деноминации личностями. Но все христиане да помнят слова Иисуса: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Матф. 16,18).

Церковь создана Христом не на Апостоле Петре и не на двенадцати Апостолах. При всей их верности Богу это было бы недостаточно прочное основание. Имя «Петр» (камень) Иисус применил только для того, чтобы сказать о другом Камне «который отвергли строители», но он «сделался главою угла» (Пс. 117, 22; Матф. 21, 42). Этот Камень - Сам Иисус Христос, и если Иисус «прекраснее сынов человеческих» (Пс. 44, 3), то и Его создание — Церковь — несравненно прекраснее человеческих строений. О Церкви, Голубице, Невесте Христа хочется писать стихами. Когда я был лишен свободы за имя Господа Иисуса Христа, то по-настоящему оценил красоту Церкви Христовой, увидев контраст между нею и окружающими меня личностями.

Позволю привести несколько строф из написанного тогда стихотворения.

Там, на Голгофе, родилась она,
Христа Невеста, Голубица.
Его рукой в виссон облечена,
Что может в мире с ней сравниться?!

О Церковь, о тебе пою я песнь
И поэтические гимны.
Как хорошо, что на земле ты есть!
Во тьме горят твои рубины.

Ученый мир открыть сейчас сумел,
Хоть это многим непонятно,
Что будто у галактик есть предел,
А на светящем солнце — пятна.

Быть может, есть и пятна, но взгляни:
Лишь свет дарует солнце людям,
И мы во все свои земные дни
Светилом только любоваться будем.

На Церковь я взглянул сейчас из уз,
И голос сердца мне ответил:
«Да, это истинный, святой союз,
Единственный на всей планете!»

О братья, сестры, как люблю я вас!
Пусть к вам летит мое признанье.
Вы для меня вот в этот трудный час
Есть слава Церкви и сиянье...


Но вернемся к книге С. Кобзаря. Он пишет: «Протестантизм — это, по сути, развитие греха папы римского. Когда-то он возгордился и подумал, что он не нуждается в других, и ему одному открыта истина. Лютер лишь возразил: „А почему одному папе римскому? Всем нам открыта полнота истины"» (с. 183).

Конечно, после такого заявления С. Кобзарю ничего не остается, как только возвеличить православный Восток, где, по его мнению, единственно сохранилась истина. Мы не намерены реабилитировать римского папу, но только позволим себе еще раз напомнить, что до 1054 года и католики, и православные оставляли после себя один неприглядный след отступлений от Священного Писания. Мы не идеализируем ни Лютера, ни других реформаторов. У них были свои недостатки и реформацию они не смогли довести до конца, но через них Бог позволил людям увидеть эталон истины, Священное Писание, и по нему сверять план своих жизненных строений, отбросив ненужные человеческие пристройки. Надо же, в конце концов, понять и С. Кобзарю (и ему подобным), что история не игра случайностей, а цепь закономерностей.

Еще в молодости, серьезно изучая философию, у идеалиста Георга Вильгельма Фридриха Гегеля в «Феноменологии духа» я прочитал такие слова: «Существование государства — это шествие Бога в мире... Если человек не хочет погибнуть, то он должен признать, что мир — это разумное осуществление Божественной воли, игра неразумных случайностей царит лишь на его поверхности». Я не намерен использовать философию для защиты истинности Священного Писания (истина способна защищать себя сама), но надо признать, что протестантизм — это закономерный спиральный виток и над католицизмом, и над православием. Этот виток качественно выше, потому что может приблизить каждого к истине, к Слову Божьему, к Иисусу Христу.

После таких размышлений так неаргументированно звучит вывод С. Кобзаря: «Библия не есть Иисус Христос, это очень важно! Церковь без Писания может жить, как жила она первые и лучшие свои века. Без Христа же не может она жить никак» (с. 184).

Трагедия православия в том, что оно пытается разбить несокрушимый монолит: Бог — Иисус Христос — Дух Святой -Священное Писание, а в пробоины втиснуть предания. Надо же выдумать такое: «Церковь без Писания жила первые и лучшие свои века»! Получается, что лучшие века для церкви были лишь потому, что тогда не было Священного Писания? Какой абсурд! Да такого никогда не было! Прежде чем Христос создал Церковь, ей в наследие Отец Небесный оставил ветхозаветный библейский канон. Призывая исследовать Писания (Иоан. 5, 39), Иисус Христос полностью преподал ученикам Новый Завет, а Дух Святой наставил их «на всякую истину» (Иоан. 16, 13). Без Священного Писания церковь не может жить, а если, по С. Кобзарю; такая жизнь возможна, то это будет учреждение, основанное на учении Валаама или на иезавелевой «закваске» (Откр. 2: 14, 20).

Мы уже говорили, что в Откровении Иоанна Богослова под конкретными церквами Асии (Малой Азии) подразумеваются исторические периоды. Нареканий нет только Смирнской и Филадельфийской церквам, а остальным Иисус предлагает покаяться, для того, чтобы иметь спасение. Значит, церковь не спасает, а нуждается в спасении, единственный Спаситель — Христос. Иоанн Креститель, приготовляя путь Господу, говорил: «Лопата Его в руке Его{ и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым» (Матф. 3, 12). Многие самовольно пытались взять «лопату» из .рук Иисуса, но Он ее, то есть вопрос спасения, не доверил никому. Он — единственный и полновластный Спаситель.

В притче о милосердном самарянине (Лук. 10, 30—37) мы видим, что ни: священник (теократический закон), ни левит (ветхозаветное священство) не помогли израненному разбойниками (грехом). Ему нужен милосердный самарянин, то есть Сам Христос. Он перевяжет раны избитому и доставит в «гостиницу». Гостиница — это церковь. Ее роль, а также обязанность содержателя гостиницы (пресвитера) создать условия, чтобы спасенный самарянином мог вполне выздороветь. В лице самарянина Христос даже оплачивает издержки на лечение, а не вытягивает из несчастного последние копейки. В гостинице (церкви) содержатся только живые, может быть, и слабые здоровьем, но мертвых туда не привозят. Содержатель гостиницы не воскрешает мертвых. Чтобы быть в церкви, нужно исполнить повеление: «Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» (Еф. 5, 14). В одном гимне мы поем: «О друг, иди в Церковь живую!» Если в церкви будут мертвые, то она будет смердеть, а не источать «запах живительный на жизнь» (2 Кор. 2, 16).

Господь дал повеление Своим ученикам (а чрез них и всем призванным) идти по всему миру и проповедовать Евангелие всем народам, но последователи Иисуса Христа, сами спасти никого не могут, они только распространяют евангельское благоухание и приводят грешников ко Христу. В Духе Святом Христос находится в любом уголке нашей планеты. Он говорил ученикам, что для них будет лучше, если Он уйдет к Отцу. Почему же так? Потому что, если бы Христос оставался в теле на земле, то, чтоб получить спасение, каждый человек должен был бы с Ним лично встретиться. Один христианин подсчитал, что в таком случае современному жителю земли пятиминутную аудиенцию со Христом необходимо было бы ждать 362 года. Но, благодарение Богу, в любой момент Христос будет рядом с тем, кто захочет быть спасенным, призвав имя Иисуса (Иоиль 2, 32). Рожденного свыше от Слова Божьего-и Духа Святого и принявшего крещение по вере Дух Святой «крестит в одно тело» (1 Кор. 12, 13), то есть вводит во вселенскую Церковь Христа. Эта Церковь, действительно, является «соборной», то есть собранной из всех народов. Членство в этой Церкви определяется Самим Господом. Имена спасенных «вписываются в книгу жизни (Откр. 20: 12, 15).

Читатель может подумать, что ведя догматический диалог с тремя православными диаконами (в основном с С. Кобзарем), мы защищаем весь протестантизм со всеми его ответвлениями. Это далеко не так. Мы готовы защищать все положительное в протестантизме, что согласуется со Словом Божьим, и конкретно высказать свое мнение по вопросам, не соответствующим Священному Писанию.

Мы не можем быть в единстве духа с протестантами-детокрещенцами (лютеране, кальвинисты). Хотя они ввели конфирмацию (посвящение в члены церкви в возрасте 14—15 лет), но не дошли до крещения по вере. Мы не питаем симпатии к адвентистам, особенно признающим пророчицей Елену Уайт (Вайт), которая в книге «Велика борьба Христа с сатаной» всех, празднующих не субботу, а воскресение Иисуса Христа, называет принявшими печать антихриста. На наш взгляд, это та самая «фарисейская ересь», осужденная Иерусалимским собором Апостолов и пресвитеров (Д. Ап. 15, 5).

Мы очень скорбим о либерально настроенных христианах, подвергающих сомнению Библию и ведущих вольный образ жизни, и вполне согласны с мнением С. Кобзаря о неопротестантах (харизматы, церковь «Новое поколение» и другие). На двести восьмой странице он пишет: «Начинается явное беснование (примеры: падения „силой Духа Святого"; Ледяев лежит на спине на другом пасторе и орет; пастор бьется головой ритмично час о пол). Говорение гласолалиями, которыми говорят различного рода язычники и оккультисты, лжевидения, лжечудеса, „святой хохот", использование рок-музыки, которая является сатанинской в противоположность духовной музыке Церкви и так далее. Крайнее проявление харизматии уже мало отличается от оккультизма: тот же опыт, та же музыка, те же методы воздействия на психику людей. Для харизматов по духу дискотека и рок-концерты».

Нам самим пришлось стать свидетелями так называемого служения церкви «Новое поколение». В августе 2003 года в городе Харцызске ими была поставлена палатка на 1000 мест в пятнадцати-двадцати метрах от зооцирка. Две автономные церкви ЕХБ и три церкви братства МСЦ ЕХБ города усиленно молились, чтобы Господь защитил жителей от этого лжеучения и удалил желание идти на эти «представления» (богослужениями совесть отказывается их называть). Нам с родным братом областной братский совет дал разрешение присутствовать на открытии этой палатки. Вместо тысячи собралось примерно сто двадцать человек. Восемьдесят из них — агитаторы, которые под оглушительную низкопробную музыку отменно прыгали и хлопали в ладоши. Три певицы — в декольте и брюках, а синтезаторщик и гитарист — в шортах так усердно «радели», что звучащая рядом, в цирке, музыка, по сравнению с этим «радением», казалась ласкающей ухо симфонией. Сидевший рядом мой брат наклонился к моему уху, чтобы было слышно в этом грохоте, и сказал: «После такого представления я бы, кажется, расцеловал любого православного». На второй день народа было еще меньше, на третий день лидер пообещал накрыть столы. Больше мы туда не ходили. Отрадно было, сознавать, что из общин ЕХБ, кроме нас, палатку посетили только два человека.

Хочу довести до сведения С. Кобзаря и всех, чье религиозное чувство оскорблено использованием в богослужениях подобной музыки, что в братстве МСЦ ЕХБ такой музыке места нет. Музыкально-хоровой отдел (МХО) МСЦ ЕХБ организовал регулярное обучение на курсах регентов хора, руководителей народных, духовых и струнно-смычковых оркестров, и повсеместно проводит разъяснительную работу с целью, чтобы музыкальное служение в нашем братстве было благоговейным (Евр. 5, 7; 12, 28).

Музыка, где применяются ударные установки и запрограммированные на синтезаторе ритмы, у нас не используется. Ее истоки — африканский оккультизм и безнравственные ритмы рок-н-ролла. В мире этот стиль шлягерной музыки почти вытеснил классику. К сожалению, он проникает и в христианство. Мы хотим уведомить тех, кто не знает, что этим нашествием исполняется один из пунктов программы сатанистов: покончить с христианской музыкой.

Вместе с православными мы переживаем, видя, как в назойливых действиях свидетелей Иеговы ожила арианская ересь, осужденная еще на 1 Никейском соборе в 325 году. Мы с настороженностью относимся к насаждению западного протестантизма с кальвинистским принципом невозможности потери спасения, с молящимися сидя, с вольным, не соответствующим Евангелию поведением, с проамериканскими учебными заведениями (типа ДХУ), где доллар господствует над истиной. С осмотрительностью мы относимся и к русским религиозно философствующим мыслителям (Ф. М. Достоевский, В. С. Соловьев, Л. Н. Толстой и другие). В беседе с неверующими мы, конечно, используем их глубокомысленные аргументы, доказывающие бытие Бога и опровергающие измышления материалистов, но в догматических вопросах мы доверяем только Библии. Одним словом, на все течения в христианстве, на деяния мудрых людей и даже на современный научный прогресс мы смотрим через призму Священного Писания и все измеряем библейским каноном.

Порой мы восхищаемся красотой православных и католических храмов (сейчас и у протестантов есть дома молитвы, достойные восхищения), но не сомневаемся, что Иерусалимский храм был намного красивее. И все же Христос, видя отступление от истины, вынес приговор: «Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Матф. 23, 38); «...не останется здесь камня на камне» (Матф. 24, 2). Мы вполне воспринимаем красоту православного, католического и протестантского хорового пения и не можем оправдать, как уже говорилось, действий У. Цвингли, когда он, упраздняя католическую службу, приказал выломать и выбросить из храма орган.

Мы не пренебрегаем красочно оформленной Детской Библией, не боимся детям разъяснять Священное Писание с помощью поясняющих иллюстраций, но мы никогда не согласимся, чтобы картины стали предметом поклонения, то есть кумиром.

Мы рады, что на алтаре в православных храмах все же лежит Евангелие, а не другая книга, но насколько было бы превосходней, если бы Слово Божье было сокрыто в сердцах православных и вошло бы в их жизнь и быт. Евангелие выше церковных канонов, и его живые всходы все равно пробьются через мертвые плиты формальной обрядности и догматики. Нам приятно сознавать, что и у С. Кобзаря, изучившего Священное Писание, не все заслонено православием. Сколько он слов употребил, доказывая, что спасение возможно только в православной церкви, и вдруг на двести пятнадцатой странице обнаруживаются незасохшие ростки евангельской истины! Он пишет: «Богословски трудно, да и не стоит утверждать, что вне Церкви никто не спасется. Пути Господни неисповедимы и милость Его непредсказуема. Можно лишь надеяться, что, как людей, живущих до Христа и после Него, не слышавших Евангелие, но живших по совести, Бог найдет какую-то возможность спасти, так и некоторых католиков и протестантов, наученных в своей вере и по совести и моральному учению Христа старавшихся жить, Бог также сможет спасти». Защищая православие, С. Кобзарь выражает уверенность, что «в православии точно можно спастись» (с. 216). Но почему же никто из православных не знает, что спасен? Почему Дух Святой никому из них не дал свидетельство спасения? Почему о себе и о христианах Рима Апостол Павел мог сказать: «Сей Самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы — дети Божий, а если дети, то и наследники, наследники Божий, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (Рим. 8, 16—17). Вывод таков: православные или еще не спасены, или не имеют в себе Свидетеля спасения — Духа Святого, а «кто Духа Христова не имеет, тот и не Его» (Рим. 8, 9). Человека, который - тонул, но был извлечен из воды и приведен в чувство, не надо г уверять, что он будет спасен, он это уже знает.

На двести восемнадцатой странице С. Кобзарь предупреждает фундаментальных евангельских христиан-баптистов об угрозе экуменизма, который он называет универсализмом. Он пишет: «Я убежден, что универсализм будет наиболее вползать в протестантизм именно с этого крыла неопротестантизма и с либерального, конечно же, еще больше. Католики тоже поддаются этому духу универсализма. Папа римский открыто встречается и молится с представителями различных религий. 1 февраля 1986 года жрица-индуистка клеит папе на лоб символ Талик, признак при надлежности идолу Шиве, богу мести и разрушения. Папа приветствуется с Далай-ламой, «божественным» главой буддизма; братается со служителями сатанинского культа Буду, называя контакт с ними «обоюдным обогащением»; целует Коран в знак равенства всех религий».

Это нам известно, и мы спешим сообщить всему христианству, что в городе Сан-Франциско разработан и принят устав всеобщей религии (денежные затраты возмещены из фонда М. С. Горбачева). Уже было пробное совещание, которое служением трудно назвать. Съехались 1000 служителей различных культов (миллениум) и с восторгом приняли декларативное заявление: не только Христос - Спаситель мира. Подкрепленные софистикой аргументы миллениума не знающим Священного Писания покажутся вполне приемлемыми. Они таковы: мы все стремимся к истине (к Богу), как альпинисты стремятся к вершине, но с разных сторон горы: мы все достигнем истины, только не надо мешать друг другу; Бог истину открывает людям по-разному — одним через Христа, другим через Магомета, Будду, Кришну и так далее.

Но читающие Евангелие знают бескомпромиссное свидетельство Иисуса: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Иоан. 14, 6).

Апостол Петр увещевает идущих за Христом: «Возлюбленные! огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного» (1 Петр. 4,12). Огонь испытаний определит верность каждого последователя Иисуса Христа. В иностранных журнальных статьях уже проскальзывают угрожающие заявления, примерно такие: кто будет впредь провозглашать, что только Христос — Спаситель мира, те будут подлинными врагами мира. Скоро и очень скоро начнется проверка христиан на верность Господу. Мы будем очень рады, если многие из православных, упразднив всех угодников, будут провозглашать Христа единственным Спасителем мира и в этом проявят такую же сплоченность, как и в отрицании идентификационного номера с числом антихриста 666. Пока есть время, нужно поправить светильники, запастись маслом (Матф. 25, 1—13), освободиться от грехов, исповедуя их перед Иисусом Христом и поступить по совету Апостола Павла: иметь в себе «приговор к смерти» (2 Кор. 1, 9). Не надо обольщаться неверным толкованием, что Тысячелетнее царство Христа уже наступило (началось со дня распятия Христа). По Писанию, при наступлении Тысячелетнего царства диавол будет скован, а сейчас он «ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить» (1 Петр. 5, 8) и усиленными темпами готовит царство антихристу. Пока что мир — это царство князя тьмы, где верные Богу уничиженны и презренны.

Православные сами себе противоречат. Если Тысячелетнее царство Христа, по их догматике, уже наступило, то чего же они так дружно испугались трех шестерок (печати антихриста)? Интуиция подсказывает старцам на Афоне, что сначала будет воцарение антихриста с его печатью 666 (Откр. 13, 4; 15—18), а после низвержения диавола настанет Тысячелетнее царство Христа (Откр. 20, 1—7). Христианам последнего времени нужно помнить слова Апостола Павла: «Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти; потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков» (.1 Кор. 4, 9).

:, На заседании этого же безбожного миллениума (Не путать с Миллениумом — Тысячелетним царством Христа. Диавол всегда подделывается под Священное Писание.) православный священник призывал подать голос «в защиту нерожденных детей». Его заявление встретили смехом, как и предложение татарского муллы «считать законным брак только между мужчиной и женщиной». Вот какая свобода (Liberte) нужна организации объединенных религий (OOP), которая претендует на такие же полномочия в мировых религиозных кругах, как ООН в политике. Да поможет нам Господь ценить данную нам свободу и стоять в ней! «Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Гал. 5, 1).

Нам отрадно слышать отзыв С. Кобзаря на двести двадцать второй странице: «Протестантам, конечно же, нельзя отказать в том, что многие из них ведут моральный образ жизни, исполняя заповеди [Христа]».

Апостол Иоанн пишет: «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, нтобы нам называться и быть детьми Божиими» (1 Иоан. 3, 1). Q, если бы все, называющиеся христианами, были детьми Божиими, тогда им не надо было бы создавать союзы, соглашения, пакты, потому что все, имеющие Небесного Отца, едины в Нем (Иоан. 17, 21).

На 226—229 страницах С. Кобзарь приводит примеры соединения с миром протестантских церквей. Да, тайна беззакония уже в действии, диавол будет стараться «прельстить, если возможно, и избранных» (Матф. 24, 24). Но давай же будем откровенными, Сергей! Ведь в православии даже церковного членства нет; там — прихожане и миряне. Они не только соединены с миром, они — мир, «захожане», случайно или по большим праздникам посещающие храм.

На двести тридцатой странице С. Кобзарь заявляет: «Опровергните мне доводы этой книги, те библейские и исторические свидетельства — и я останусь баптистом».

Доводов приведено достаточно, дорогой Сергей, только дал бы Господь тебе сил смириться и с покаянием воспринять их. У Ф. М. Достоевского в «Братьях Карамазовых» описывается встреча мудрого старца Зосимы с женщиной, растратившей все свое имение и потерявшей доброе имя. Она просит старца: «Убедите меня в вере в Бога, иначе жить нет смысла!» Он очень мудро ответил: «Убедить-то нельзя, а вот убедиться можно». Только при таком условии, Сергей, ты можешь получить ответ на свои вопросы. Господь не перестал любить тебя. Он готов «опровергнуть» все твои доводы и помочь тебе (Иер. 31, 3).

На двести тридцать четвертой странице С. Кобзарь пишет: «Смотря на протестантизм, мне ни о чем так не хочется скорбеть, как о том, что никому не нужна истина. Людям, читающим постоянно Писание, на самом деле неинтересно знать, чему это Писание учит. Как когда-то Сократ бегал с зажженным факелом среди бела дня по многолюдной площади, ища человека, так и сейчас нужно бегать среди протестантов, ища того, кому на самом деле нужна истина».

Ну где же логика? Разве будет кто-то каждый день читать Священное Писание, если не найдет там истинную пищу для бессмертной души?! Каждый логически мыслящий человек ясно увидит, что здесь ты ошибаешься, точно так же, как приписывая Сократу действия, которых он никогда не совершал. Сократ никогда не бегал с факелом «по многолюдной площади, ища человека». Нечто подобное делал Диоген, который, в знак протеста против безнравственности горожан, поселился в бочке, и обходил город с факелом, отвечая спрашивающим, что ищет человека. Диогена называли «беснующимся Сократом».

Утверждение, что протестантам «многим нет дела до истины вообще, они верят так потому, что им удобно» (эта же страница), безосновательно. «Удобнее» религии, чем православие, трудно придумать: и грешить можно, и причащаться можно, и отпоют пьяницу за деньги, и за деньги же будут совершать годовой молебен, чтобы, пройдя через все мытарства, душа все равно как-нибудь пробралась в рай. Когда-то В. Высоцкий пел: «Удобную религию придумали индусы»,— а ведь православные придумали не менее удобную религию. Только бесполезны и крайне опасны эти выдумки, отводящие человека от покаяния. Выход один — от всех человеческих наслоений возврат к учению Иисуса Христа. Никто не будет возражать, что вода в реке, например, Волге, гораздо чище у истоков, на Валдайской возвышенности, чем в устье, при впадении реки в море у города Астрахани. Истоки христианства — это Евангелие. Да устремится душа ищущих истину к евангельским истокам, как лань, которая желает «к потокам воды живой» (Пс. 41, 2)!

К концу книги С. Кобзарь обнаруживает мучительное желание найти истину, устроить диспут между баптистами и православными. Он откровенно признается: «Каждый все равно должен сам разобраться в этом, ведь это вопрос жизни и смерти. Ведь я не являюсь большим знатоком жизни и учения древней Церкви» (с. 235—236). Такая скромная оценка своих знаний очень похвальна! Когда-то я прочел у французского историка Эрнеста Ренана оригинальный вывод: «Счастлив, кто пришел к открытию, что он обладатель самого обыкновенного ума». Апостол Павел предлагает еще лучшее средство против переоценки своих знаний. Он пишет: «Это, братия, приложил я к себе и Аполлосу ради вас, чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано, и не превозносились один перед другим. Ибо кто отличает тебя? Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?» (1 Кор. 4, 6—7).

Диспуты — это неплохо. Если инициатива будет исходить от православных, то баптисты ответят согласием, если же инициаторами будут баптисты, то, думаю, диспутов не получится. Я, занимающийся благовестием, много раз был свидетелем, как православные, в полном смысле, устраивали погромы и разбирали палатки, поставленные баптистами для проведения богослужений. Диспуты, я уверен, будут в пользу баптистов, так как одно дело иметь знания, другое — жить согласно учению Иисуса Христа. А жизнь-то православных баптистам известна, это мир, и отнюдь не Божий. Только в диспутах от споров лучше устраняться. Тот же Эрнест Ренан мудро сказал: «В спорах не рождается, а забывается истина». А почему? Потому что «цель увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры, от чего отступивши, некоторые уклонились в пустословие» (1 Тим. 1, 5-6). Самое лучшее — внять словам Иисуса Христа, который предлагает не предания исследовать, а Писания, ибо только чрез них мы будем иметь жизнь вечную (Иоан. 5, 39). Конечно, православные, которые смогли закончить заведения типа ДХУ, могут сказать: мы знаем Священное Писание. Может быть, и так, но мудрые раввины своим ученикам говорят: «В бочку, набитую орехами можно влить еще много, много мер масла».

На двести тридцать восьмой странице С. Кобзарь пытается представить позицию протестантов тупиковой. Он пишет: «Предположим, что все три ветви христианства, как верят протестанты, равноспасительны и являются ветвями одной церкви (православие, католицизм, протестантизм). Все равно нужно выбирать, к какой нам себя относить, куда ходить и где причащаться. Католичества у нас почти нет, да и с ним нам все понятно. Реальный выбор — это православие и западный протестантизм в какой-либо из его форм. Западный же потому, что влияние западного протестантизма на русских подавляющее... Русский и украинский протестантизм становится американским» (с. 238—239).

Вот что, оказывается, смутило С. Кобзаря! Он испугался американского протестантизма и ринулся в православие. Но кто же заставлял его идти учиться в проамериканский ДХУ? А где вера словам Христа, что врата ада не одолеют Церковь? Нам надо уповать не на американский, не на русский или украинский протестантизм, но на евангельско-библейский. (В этом году 34 иммигрантских церкви ЕХБ в США письменно заявили, что желают жить по уставу МСЦ ЕХБ). «Три ветви христианства» не дадут спасения, пока человек, как бы он ни назывался, не получит рождения свыше. Спасают не «ветви», а Сам Христос. Мы понимаем, что бескомпромиссный путь следования за Господом сопряжен с гонениями, но нам дано первородное право «ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него» (Фил. 1, 29). В одной из своих проповедей Иоанн Златоуст воскликнул: «Братия, Ангелы нам завидуют, потому что нам дано ради Господа страдать за Него, а они этого права не имеют».

На двести сорок четвертой странице С. Кобзарь пишет: «Все ли хорошо в православии? Нет, конечно. А. Кураев сравнивает православную Русь с тем евангельским самарянином, которого избили и оставили лежать на дороге и который пытается подняться и продолжить путь».

Здесь необходимо сделать поправку. Кто-то из двух диаконов явно подзабыл притчу о милосердном самарянине, которого никто не избивал, напротив, он оказал помощь израненному разбойниками и доставил его в гостиницу. Да, православная Русь подобна избитому разбойниками, а разбойники (мы раньше рассуждали об этом) — это грех. Причина случившейся трагедии в том, что человек пошел из Иерусалима, города благословения, в Иерихон, город проклятия. Зачем же Русь решилась на это? Теперь же, избитая грехом, она действительно нуждается в милосердном самарянине, но «пытается подняться» сама и не дает перевязать раны. Мы с любовью поместили бы ее в лучшие баптистские «гостиницы», но она всеми силами сопротивляется.

В связи с этими размышлениями, С. Кобзарь делает еще одно откровенное признание: «Почему православие выглядит мрачнее? В протестантизме ведь уже все спасены,, а в православии только спасаются. А есть ли разница между самочувствием и эмоциями человека, который находится в светлом, теплом доме и человека, который идет ночью зимой по лесу, только надеясь добраться до этого теплого, светлого дома?» (с. 248). Мы будем очень рады, если православные все же «доберутся до этого теплого, светлого дома». Этот дом — живая Церковь — создан Христом на земле. В Церковь Иисус зовет всех, нужно только искренно покаяться, чтоб при жизни получить спасение и усыновление Небесным Отцом.

Православие начинается не с учения Апостолов. Апостольский век заканчивается со смертью последнего из них, Иоанна Богослова. Самое великое открытие, которое сделал Иоанн это то, что «Слово было Бог» (Иоан. 1, 1). Поэтому он и назван Богословом. «Слово стало плотню» (Иоан. 1, 14) — это сказано о воплощении Иисуса Христа (1 Тим. 3, 16).

«Словом Господа сотворены небеса и духом уст Его - все воинство их»,— читаем мы в 6-м стихе 32-го псалма. Иисус Христос — Творец. «Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое» (Кол. 1,16; Откр. 3,14). Все учение Иисуса Христа, изложенное Евангелистами и Апостолами в двадцати семи книгах Нового Завета — это незыблемая и единственная основа христианской догматики.

Первый период христианства — это век Апостолов и их учеников. Учениками Апостолов считаются Климент, Поликарп, Игнатий, Варнава. Со II и до начала IV века, когда при императоре Константине гонимые христианские церкви были официально признаны, простирается второй период церкви. Этим двум периодам соответствуют два послания из Откровения Иоанна (Ефесской и Смирнской церквам). Смирнской церкви нет нареканий. Ефесской церкви сделано серьезное нарекание, что оставлена первая любовь. В чем это выражалось?

Историки христианства полагают, что главной причиной этого замечания было отступление от первоапостольской простоты и равенства христиан (Д. Ап. 4, 34—35). В церкви появляются богатые, а также начинается возвышение роли епископа. Особенно это видно из писем Игнатия, епископа Антиохийского, который неоднократно называл себя «богоносцем». (Позднее родилась легенда, что он был тем самым ребенком, которого Иисус призвал и поставил в пример среди учеников). В 107 году Игнатий был приговорен к смертной казни.

Три столетия в десяти гонениях, санкционированных римскими императорами, Церковь страдала, но оставалась верной Иисусу Христу. В этот период было много мучеников за истину. Остались свидетельства некоторых очевидцев (или выдававших себя за таковых) смерти Апостолов и их учеников. Сохранились труды писателей: Цельса, Юстина, Аристида, Маркиона, Тертуллиана, Иринея Лионского, Климента Александрийского, Оригена, Киприана. Для нашего исследования очень важно знать, что все эти авторы были разных убеждений. Цельс был противником христианства; Маркион — еретиком, пытавшимся отвергнуть Ветхий Завет; Тертуллиан — апологетом церкви.

Очень ценны поучения Иринея Лионского. Одно их них хочется привести: «Ошибка никогда не предстает в обманном виде, дабы не быть раскрытой. Наоборот, она облачается в элегантные одежды, чтобы опрометчивый человек верил, что она заслуживает большего доверия, чем сама истина».

Много полезного у Климента Александрийского и у его последователя Оригена. Ориген внес огромный литературный вклад в христианское богословие. Большую ценность представляет его апология «Против Цельса», но он пытался связать христианскую веру с философией (неоплатонизм). Во многих вопросах Ориген был скорее последователем Платона, чем христианином. Отвергая теорию Маркиона и гностиков, он все же расходится с Иринеем и делает неправильный вывод, что физический мир и история возникли и существуют в результате греха.

Более подробно мы познакомимся с жизнью и деятельностью Тертуллиана, написавшего несколько трудов в защиту христианской веры против язычников и против ересей; наиболее ценными являются «О душе» и «Опровержение еретиков».

Тертуллиан не только стремится показать, что еретики заблуждаются, но отрицает за ними право вступать в спор с церковью.

Он заявляет, что Писание принадлежит церкви. Церковь пользовалась Библией на протяжении нескольких поколений, и еретики не оспаривали ее права владеть Писанием. Если изначально Церкви принадлежало не все Писание, теперь оно принадлежит ей полностью. Следовательно, у еретиков нет права на Библию. «Правом истолкования Писания обладает только церковь, которой оно принадлежит по закону». (Хусто Л. Гонсалес. История христианства, т. 1, с. 76).

Этот вывод Тертуллиана католики применяли против протестантов в XVI веке. Его пытался использовать и С. Кобзарь, но это бесполезно. Церковь — вечное создание Иисуса. Она существовала не только в первые века, она будет существовать до пришествия Иисуса Христа. Из высказываний Тертуллиана можно сделать ценный вывод: Священное Писание принадлежало Церкви всегда, и в первые века она устояла лишь потому, что не отступила от него.

Упомянув о писателях разных направлений первых трех веков, хочется убедить читателя, что без Библии ориентация на церковное предание абсолютно невозможна. Труды ни одного из писателей, даже самые положительные, нельзя принимать целиком, как мы поступаем с Библией. Еще раз повторяем наше неизменное правило: из преданий можно принимать лишь то, что не противоречит Священному Писанию. Кто-то возразит, что труды Тертуллиана можно бы принять целиком. Но даже здесь кроется опасность. А почему? Да потому, что даже такой его вывод — «у еретиков нет права на Библию,., правом истолкования Писания обладает только церковь» опровергнут им самим и всей христианской историей. Дело в том, что еретиками часто называли истинных последователей Иисуса Христа. А кто называл? Большие отступившие от истины деноминации. А что случилось с самим Тертуллианом?

Сделаем еще выписку из «Истории христианства» Хусто Л. Гонсалес:

Примерно в 207 году этот стойкий противник ереси вступил в ряды монтанистов. (Бывший языческий жрец Монтан требовал неоправданной Священным Писанием строгости жизни. Монпюнисты увлекались пророчествами, которые выражались в сильном возбуждении. Всех, не впадавших в такое состояние считали плотскими. Из членов церкви Монтан был исключен, умирал душевнобольным.) Причина этого шага Тертуллиана остается одной из многих загадок истории церкви, ибо в его собственных сочинениях и в других документах этой эпохи очень мало прямых указаний на мотивы этого шага. На вопрос, почему Тертуллиан стал монтанистом, нет однозначного ответа» (т. I, с. 77).

Время царствования императора Константина православные историки считают расцветом христианства, но, на самом деле, это было отступлением от Христовой истины. Церковь смешалась с миром, стала государственной. Отступление следовало одно за другим: молитвы за умерших, почитание Ангелов и святых, крещение младенцев, литургия-месса, обожествление Марии, священнические одежды, миропомазание вместо возложения рук, освящение воды, чистилище, всемирный патриарх, храм всех святых вместо римского «Пантеона» (храма всех богов), поклонение кресту, обожествление мощей, целование ног папе, поклонение иконам, крестное знамение, индульгенции, разделение церкви на католическую и православную в 1054 году.

Теперь православные хотели бы отказаться от многих отступлений и приписать их католикам во главе с римским папой, но факты истории опровергнуть невозможно. Даже индульгенции были выдуманы папой Иоанном XVIII в 1016 году, до разделения церкви. Остаться невиновными православным просто невозможно, так как это было время Семи Вселенских соборов, которые православные безоговорочно принимают.

В 326 году Константин повелел на месте древнегреческой колонии Византии заложить город Константинополь, куда в 330 году перенес из Рима свою столицу. Между архиереями началась борьба за первенство, длившаяся вплоть до раскола церкви. В Восточной церкви в IV веке особо почитаемыми были: Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Богослов (Назианзин), Иоанн Златоуст; на Западе больше чтили Амвросия Медиоланского и Августина Блаженного, умершего в V веке (430 год).

Августин разработал учение о Троице и о предопределении. Учение о предопределении Августин унаследовал еще от манихеев, где он находился до двадцати восьми лет.

В нашем исследовании нас больше будет интересовать Восточная церковь, которую православные считают своим оплотом. Византийские императоры имели большую власть над церковью. Политические интриги порождали богословские споры.

В раннем средневековье богословские распри стали одной из отличительных черт восточного христианства. Труды великих каппадокийцев (Василий Великий, Григорий Нисский и Григорий Богослов [Назианзин]) и Иоанна Златоуста не смогли предотвратить богословских споров о Троице, а потом об истинной и человеческой природе Иисуса.

Вселенский собор в Ефесе в 431 году объявил Нестория, учившего, что в Иисусе соединились «две природы и две личности», еретиком. Сторонник Нестория Иоанн Антиохийский созвал собственный собор и объявил еретиком Кирилла, епископа Александрийского, осудившего Нестория.

Споры не умолкали до IV Вселенского собора (Халкидон, 451 год), который выносит новое решение, приняв выдвинутую еще Тертуллианом формулировку о существовании во Христе «двух природ в одной личности». Были осуждены по этому вопросу епископ Александрийский Диоскор и монах Евтихий. Но споры не прекратились, пока не произошло деления на «монофизитов» и «монофелитов», которые между собой так и не примирились. Споры продолжились до VI Вселенского собора в Константинополе (680—681 гг.) Монофелитство было осуждено. Римский папа Го-норий был объявлен еретиком.

Возникает закономерный вопрос: как же, по православной догматике, без дискуссий воспринимать решения соборов, когда они были диаметрально противоположными?

Еще более острым был спор между иконоборцами и иконопочитателями. Их вопрос решался на нескольких местных и на VII Вселенском соборе (Никея, 787 год). В 842 году было восстановлено иконопочитание. Около ста тысяч иконоборцев были преданы смерти. 842 год до сих пор отмечается как «праздник православия». Да помыслит непредвзятый искатель истины, на какой жертве утвержден этот «праздник»!

В дальнейшем несторианские взгляды приняла церковь в Персии; армяне и эфиопские христиане до сих пор остаются монофизитами. Завоевания арабов-магометан пошатнули основы Византийской империи. Многие христианские центры — Иерусалим, Антиохия, Дамаск, Александрия и Карфаген — оказались в руках мусульман. В Карфагене и вокруг него христианство вообще было искоренено.

Вот таким было христианство в Византии: внешне — единое, внутри — противоречия и разделения. Все же для языческой Руси принятие и такого христианства в 988 году было действием весьма положительным. После раскола церкви на католическую и ортодоксальную (православную) в 1054 году связи России с Византией стали еще более прочными. Но в 1240 году Россию захватили монголы и управляли в ней более двух веков. В 1453 году Константинополь был захвачен турками. Почему же Бог допустил, что Византия, оплот православия, пала? В XVI веке Русь объявила Москву «Третьим Римом». Ее правители стали называться царями, а митрополит Московский — патриархом. «Святая Русь» берет на себя мировую роль спасительницы православия. Но что осталось от «Святой Руси» при Петре I, каково было ее духовное состояние, к"ак с отменой патриаршества был учрежден Синод — об этом уже было сказано.

В заключительной части обзора православия необходимо еще поразмыслить о православной России. Некоторые выдержки мы будем приводить из уже известной нам книги игумена Иоанна Экономцева «Православие. Византия. Россия» (М., 1992).

Какой же была «Святая Русь» объявившая себя «Третьим Римом»? В XVI веке на Руси есть и патриарх, и «вселенский защитник православия» — царь Иван Грозный. Всем известно, что он в гневе убил даже своего сына, но мало кто знает, что он семь раз венчался в православном храме (конечно же, не с одной женой). Где же она — святость и справедливость? Если по православному закону возможно только одно венчание, то царя, конечно, можно и семь раз повенчать: во-первых, он — царь, а во-вторых, царь за православие подвизающийся. Народная мудрость гласит: рыба гниет с головы. Но какой общий духовный уровень православной России тех времен?

Иоанн Экономцев пишет:

«Любопытным документом, раскрывающим отношение проте стантов к православной России, являются записи Матвея Шаума, немца лютеранского вероисповедания, служившего до 1613 года в шведском войске. „Русские,— пишет он,— всех на свете грешнее по своему закоснелому неверию и безбожию, несмотря на то, что только себя называют святым народом, а всех прочих скверными басурманами... (они) под именем христиан остаются прямыми варварскими язычниками. Я не думаю, чтобы они удержали свою веру".

Сообщая о захвате Новгорода и других городов, Шаум продолжает: „Таким образом, Господь Бог и здесь, в сем варварском идолопоклонническом народе, показал доброе начало к зачатию евангельского учения и к распространению христианской церкви... С мольбою да совершит Он Благое начатое дело... то есть с помощью сих народов отныне посрамит врагов любезного Своего христианства, особливо же папу, который в сем месте думает ворваться в стадо Господа... Отныне мы не как прежде, уж не против москвитян, но за москвитян должны молить Бога (так как их могущество, которым нас устрашали, уже миновало), да спасет их от глубочайшего и всепотопляющего суеверия и идолопоклонства и наставит на путь совершенного познания Существа Своего и воли и да присоединит сии души овец Своих до конца света к Своей пастве"* (с. 68).

Все же нам отрадно отметить, что при таком низком духовном уровне в православном богословии делались и добрые выводы из Священного Писания. Сейчас, когда многие западные протестанты, принявшие учение Кальвина о предопределении (некоторые частично), пытаются насадить его в бывшем СССР, что нас очень беспокоит, мы отвечаем, что кальвинизм для нас неприемлем, ни по Слову Божьему, ни по традиции. У нас не было почвы для кальвинизма.

По этому поводу И. Экономцев пишет:

«В церковно-историческом и богословском отношении особый интерес представляет написанное Лихудами (греческие просветители России, братья по плоти, основавшие в 1684 году в Москве Славяно-греко-латинскую Академию) в 1701 году полемическое произведение „Слово о предопределении". В нем впервые на Руси был поставлен вопрос о предопределении и условиях оправдания человека. Сочинение написано в форме проповеди. Цель труда — доказать, что предопределение не безусловно и не независимо от добрых дел. Говоря, что Бог от века предназначил одних к блаженству, а других к погибели, Лихуды заявляют, что это предопределение основывается на предвидении Им, кто воспользуется спасительной благодатью и кто отвергнет ее Предопределение в их интерпретации, по существу, и есть Божественное предвидение.

Безусловно, детерминизм, по мысли Лихудов, несовместим с абсолютной благодатью Бога, даровавшего человеку свободу воли и право выбора между добром и злом. Подчиняя жизнь людей господству необходимости, детерминизм лишает человека не только свободы воли, но и самой индивидуальности, уничтожает человеческую личность. В конечном счете он приводит к пантеизму, к пониманию образования мира не как акта свободной Всемогущей воли, а как следствие неизбежного развития Божества и Его эманации» (с. 103).

История православия требует глубокого анализа и сравнения его догматики со Словом Божьим. Приведенный выше вывод Лихудов мы можем только приветствовать. Добрые совпадения в догматике с Библией будут уже не православными, а общехристианскими, а к выводам, несоответствующим Слову Божьему, отношение должно быть однозначным — не принимать!

Хотя С. Кобзарь пытался представить православие как досконально разработанную доктрину, согласованную со Священным Писанием и преданием, но серьезный историк Иоанн Экономцев делает противоположный вывод. Он пишет:

«Как это ни кажется теперь странным и парадоксальным, но церковно-исторической науки у нас до XIX века не существовало. Целое столетие действовала в Москве высшая Богословская школа, но лекции по церковной истории там не читались. Из стен Академии выходили богословы, философы, поэты и переводчики, церковные и государственные деятели, доктора медицины, но только не церковные историки» (с. 126).

И далее:

«Сама логика развития церковно-исторической науки вела ее от изучения фактов и их систематизации к осмыслению исторического процесса. Все более настоятельной ощущалась необходимость создания особой науки — православной философии истории. Эту задачу наше богословие до сих пор не решило, несмотря на работу в данной области А. С. Хомякова, А. В. Горского, Вл. Соловьева, И. Бердяева, О. Сергия Бугакова и других русских мыслителей. В начале века (XX) в московской Академии, пожалуй, больше всех других проявил интерес к философскому осмысливанию церковно-исторических событий профессор нравственного богословия М. М. Тареев (1866—1934).

Исходная посылка философского взгляда М. М. Тареева на историю безупречна. Он говорит, что „осветить всемирную историю с христианской точки зрения — значит поставить в ее центр Лицо Христа, идею евангельской истории, указать место христианской идеи во всемирной эволюции" * (с. 139).

Поставить в центр Христа!!! Как хорошо сказано, и как необходимо всю историю человечества увидеть в лучезарном свете Евангелия!

Почему всем русским властителям нужно было (нужно и сейчас) православие? Ответ мы, наверное, найдем, обратившись к эпохе Петра I.

И. Экономцев пишет:

«Разве не удивительно то, что Петр, насаждавший в России западные обычаи и окружавший себя иностранцами, вводит смертную казнь за совращение православных в иную веру? В постановлении Синода, принятом в 1723 году, говорилось: „Во всех государствах твердое узаконение и обычай своим природным жителям от своей природной госидарственной, хотя и худшей. веры отступления не допускать и отступивших смертью казнить». Этот законодательный акт был издан не в интересах церкви, занимавшей в данном вопросе более терпимую позицию, а в интересах государственного режима, боровшегося против инакомыслия и рассматривавшего последнее как вызов государственной власти. Само государство следило за регулярным посещением гражданами храмов, за соблюдением исповеди и так далее, и нарушения в этой области влекли за собой наказание штрафами. Более серьезные нарушения наказывались с беспощадной жестокостью: за богохульства, например, по воинскому регламенту надлежало „язык прожечь и голову отсечь". Молох тоталитаризма требует жертв» (с. 163).

Вот на чем держалось православие! Мы уже говорили о введении Петром I указа, обязывающего священников докладывать о Содержании тайной исповеди особому Преображенскому приказу, об учреждении в 1718 году «Тайной Розыскных дел Канцелярии». В этом свете по-особому хочется взглянуть на раскольников-старообрядцев. Конечно, они более искренне верили в Бога, будучи готовы за свои убеждения и на смерть пойти, чем официальное духовенство, трусливо соглашавшееся со всеми действиями главы государственной церкви, царя Петра I. А ему православие нужно было только для осуществления своих замыслов (мы говорили о «Третьем Риме»), на исполнение которых благословляли воинов красиво звучащим призывом: «За Русь святую, за веру православную!». Православие и сейчас нужно тем, кому дорог панславизм. Оно пробуждает патриотические чувства, но при этом совершенно забывается евангельский Христос, кротко научающий: «Вы слышали, что сказано: „Люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего". А Я говорю вам: „Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного"» (Матф. 5, 43—45).

Очевидно, современному исповеднику православия не избежать дилеммы: или быть православным патриотом, или стать евангельским христианином в полном смысле этого слова.

На этом можно было бы и закончить краткий обзор православия, но перед моими глазами - во весь газетный лист фотография одного из Московских патриархов XX века в своем величественном облачении. Не буду называть имя патриарха, потому что под портретом написано: патриарх - агент Лубянки. На другой стороне листа — подробное описание, как он был еще в молодости завербован. Эта фотография и статья — результат нового раскола в русском православии, раскольников назвали «филаретовцы». Они желают быть независимыми от Московской патриархии.

Я не хочу говорить что-то в пользу филаретовцев, но по всему видно, что у диакона С. Кобзаря не получилось идеального портрета православия. Да и не получится. Пусть сейчас, после петровских времен, опять появились патриархи, но многие православные согласны, что лучше бы не вспоминать историю с патриархом Тихоном и течением ИПХ (истинно православных христиан). И это даже не история, а наша современная реальность.

И тем не менее, нам нужно любить наш простой, добрый, но бесконечное число раз обманутый несчастный народ. Ему нужны не обряды, хоть и названные «таинствами», а живой, спасающий Христос. Спасающий от греха и ужаса бесцельности жизни, лишенной Идеала, которым может быть только Иисус. Многое в православии, как мы видели, еще не изучено. Пусть бы осталось все славящее единого Бога, пусть бы проникновенно звучали хоры, но если бы упразднили все, что оскорбляет величие Творца! Были же и есть те, кто желает обновления православия. Но любое обновление, а лучше сказать, освящение, надо совершать только по Слову Божьему.

В заключение хочется сказать, что все хорошее останется хорошим; золото останется золотом, если даже его забросали грязью; и истинно прекрасно лишь то, что прекрасно в очах Божьих, а не с человеческой точки зрения. Бог Свой критерий истины давно открыл людям в Своем Слове.

. Много рассуждений и дебатов у ученых и представителей творческой элиты в искусстве и литературе, а также у богословов вызвало сейчас «открытие исихазма». Исихазм — это желание личной уединенной встречи с Творцом, стремление уподобиться Ему, познавая вдохновенные тайны творчества. Еще в XIV веке Григорий Палама в Византии на диспуте монахом Варлаамом отстоял правоту этого учения вопреки агностикам (учение о невозможности познания вещи самой в себе).

Да, Бог познаваем, познаваем сердцем, но не греховным, а чистым (Матф. 5, 8). А ведь это учение было совсем забыто в православии.

И. Экономцев пишет:

«Русская церковно-историческая наука „открыла" исихазм во второй половине XIX века. Это, конечно, звучит парадоксально. Ведь исихазм. проник на Русь задолго до споров архиепископа Солунского Григория Паламы и калабрийского монаха Варлаама, и вместе с тем... в официальном издании „православнейшего государства Российского" /удивительно, но — факт/ сторонники св. Григория Паламы именовались не иначе, как „сектой исихастов" или „сектой паламитов"» (с. 168).

А ведь сторонниками Григория Паламы были почитаемые теперь Сергий Радонежский (XIV в.). Нил Сорский (XV в.), Паисий Величковский (XVIII в.), Тихон Задонский (XVIII в.), Серафим Саровский (XIX в.). Когда-то их называли сектантами, а теперь почитают. Свои действия Бог совершает не через официальных архиереев государственной церкви, через которых якобы осуществляется преемственность священства, а через сосуды, избираемые Им на определенное время. Все в свое время будет переосмыслено и переоценено. Истинно прекрасное и ценное должно принадлежать всему человечеству. Правильно пишет И. Экономцев:

Исихазм — это феномен не только русской и общеправославной духовности и культуры. Это достояние всего христианского мира, всего человечества, и пора подойти к нему без конфессиональной и идеологической предвзятости, не столько, может быть, оглядываясь назад, сколько устремляя взор в будущее» (с. 192).

Точно так же надо относиться и к трудам великих каппадокийцев, Иоанна Златоуста и западных церковных мыслителей, с благоговением памятуя о том, что ценой многих страданий верные сподвижники Христовы донесли до нас Евангелие, добрую весть - спасение дается по вере.

«Да не смущается сердце ваше,— сказал Иисус,— веруйте в Бога и в Меня веруйте» (Иоан. 14, 1).

Всех, кого, быть может, смутили кажущиеся правильными доводы С. Кобзаря, хочется ободрить надеждой на Господа.

«Не смущайся,— говорит Господь,— ибо не будешь в поругании» (Ис. 54, 4).

И ты не смущайся, Сергей, что впал в искушение. У тебя еще есть время поправить свой светильник и запастись маслом, есть время вспомнить о первой любви к Господу и покаяться, чтобы твой светильник не был сдвинут с места его (Откр. 2, 4-5).

Да благословит Господь уповающих на Него и да поможет ищущим Его встретиться с Ним!

Хочется закончить этот труд словами Иоанна Златоуста: «Слава Богу за все! Аминь».