О ПОЧИТАНИИ КРЕСТА. Д. Мазаев.

Автору ставили на вид неточность заглавия, вследствие введенного в него слова «крест », которое будто бы может вызывать представление не о самой крестной смерти Иисуса Христа, а об ее орудии — о крестном древе, деревянном кресте, на котором последовала смерть. Если у кого и может связываться с нашим заглавием такая ассоциация, то она должна быть признана очень странной, в виду вполне выясненного употребления этого термина для обозначения искупительного дела Христова и в самой Библии, где слово «крест» вовсе не относится к дереву.

«Христос послал меня», — говорит Ап. Павел, «не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова» (1 Кор. 1:17). — «Слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия» (1 Кор. 1:18). — «Соблазн креста прекратился бы» (Гал. 5:11). — «Желающие хвалиться по плоти принуждают вас обрезываться только для того, чтобы не быть гонимыми за крест Христов » (Гал. 6:12). — «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, Которым для меня мир распят, и я для мира» (Гал. 6:14). — «Ибо многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают, как враги креста Христова» (Флп. 3:18). — «Чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив чрез Него, кровию креста Его, и земное и небесное» (Кол. 1:20). Сам Спаситель употреблял слово «крест» в этом смысле: «возьми крест свой» (Mк. 8:34; Лк. 9:23).

Наконец, так употребляется это слово и в святоотеческой, как богословской литературе, вообще (для примера, смотри Григория Богослова, ч. 3, стр. 157, слово 32; св. Кирилла Иерусалимского оглас. 13-е § 40 и др.; Филарета Московского — в словах на Великий Пяток и др.).

Один наш брат прислал мне несколько «Миссионерских листков», напечатанных в Симферополе в типографии Таврического губернского правления и направленных к поддержанию в народе веры в необходимость почитания креста, в святость храмов и прочее. Прочитав эти «листки», я остановился на одном из них, у которого вместо заглавия поставлен текст из послания апостола Павла: «У вас пред глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый» (Гал. 3:1). Этот листок направлен к убеждению человека в необходимости почитания креста. Здесь неизвестный автор говорит, что было время, когда крест был позорным и ужасным орудием казни. На крест распинали самых опасных и закоренелых злодеев. Муки, которые испытывали распинаемые на крест, были так велики, что при одном слове — «крест» у всех древних людей, язычников и иудеев, возникало чувство ужаса и отвращения к этому орудию казни. Но вот на кресте был распят Господь наш Иисус Христос. С тех пор крест сделался предметом глубокого уважения и благоговейного почитания для всех, истинно любящих Господа Иисуса Христа. К этой мысли, что в Иисусе Христе Спасителе нашем крест станет предметом благоговейного почитания и поклонения, подготовлял Бог народ еврейский еще в Ветхом Завете. Св. Писание об этом повествует так: «говорил народ против Бога и против Моисея; зачем вывели нас из Египта, чтобы умереть нам в пустыне. И послал Бог на народ ядовитых змей, которые жалили народ, и умерло множество народа из сынов Израилевых. И пришел народ к Моисею и сказал: «согрешили мы, что говорили против Господа и против тебя; помолись Господу, чтобы Он удалил от нас змеев». И помолился Моисей Господу о народе. И сказал Господь Моисею: «сделай себе медного змея и выставь его на знамя и если ужалит змей какого-либо человека, ужаленный, взглянув на него, останется жив». И сделал Моисей медного змея, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив» (Чис. 21:5–9). Змей, повешенный Моисеем на знамя, был лишь прообразом креста. И когда пришел на землю Спаситель, Он Сам сказал о Себе: «как Моисей вознес змею в пустыне, так должно быть вознесену Сыну Человеческому, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:14–15). После этого крест стал величайшей святыней для христиан. Крест Христов стали почитать, кресту Христову стали поклоняться, как святыне. Читая эти строки, невольно возникает вопрос: на кого рассчитывал автор «Листка», когда писал эти строки? Кого он хотел убедить своими словами и вразумить своей проповедью? Этими доказательствами можно убедить разве только, как сказано у пророка: «отнятых от грудного молока», «отлученных от сосцов матери» — не больше, ибо ни один человек, хоть сколько-нибудь способный понимать и мыслящий, не может не заметить всей той неправды, которая белой нитью проходит через весь этот злополучный «Листок» и не может согласиться со всеми доводами автора. Начнем с утверждения автора, что якобы «змей, повышенный Моисеем на знамя, был прообразом креста». Кто может такие вещи не краснея говорить, и кто может их терпеливо слушать? — Вся нелепость этих слов видна из сопоставления только тех двух текстов, которые сам же автор привел в свое основание. Приведу эти тексты целиком и, для большей ясности, некоторые слова из них подчеркну. «И сказал Господь Моисею: сделай себе медного змея и выставь его на знамя и если ужалит змей какого-либо человека, ужаленный, взглянув на него останется жив. И сделал Моисей медного змея, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея оставался жив (Чис. 21:5–9).

Второй текст передает нам слова Спасителя, Который сказал: «как Моисей вознес змею в пустыне, так должно быть вознесену Сыну человеческому, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:14–15). Не знаю, какой нужно иметь ум и какую совесть, чтобы после сопоставления этих двух текстов, говорить, что якобы змей был прообразом креста... Обыкновенно говорят (хотя это нигде не написано), что змей был выставлен на знамя на шесте, и если с этим согласиться, то получится следующее соответствие прообраза сути: в прообразе был деревянный шест и повешенный на нем медный змей; в сути — деревянный крест и вознесенный на нем Сын Человеческий, Спаситель мира Иисус Христос. Там для исцеления от змей требовалось взглянуть не на шест, а на змея; здесь нужно веровать не в крест, а в Распятого на нем, как сказано: «чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную». Значит змей был прообразом не креста, а распятого на нем Христа.

Далее автор говорит, что «с тех пор крест сделался предметом глубокого уважения и благоговейного почитаны для всех любящих Господа Иисуса Христа» и: «после этого крест стал величайшей святыней для христиан. Крест Христов стали почитать, кресту стали поклоняться, как святыне»... Автор говорит: «с тех пор»; интересно было бы услышать с каких это «с тех пор» крест стали почитать и кресту стали поклоняться, как святыне? Если сказать, что со времени распятия на кресте Сына Божия, то ведь это только можно сказать, но этого никак нельзя доказать, а того, чего нельзя доказать, не всякий, кроме автора «Листка», позволит себе говорить. Мы имеем четыре Евангелия, книгу Апостольских Деяний и нисколько посланий, в которых, как в зеркале, видна вся жизнь первенствующей христианской церкви и однако мы нигде не видим не только «поклонения» кресту или «благоговейного» его почитания, а никакого почитания креста, «как святыни». Мы знаем, что когда израильтяне выходили из Египта, то, не смотря на всю «поспешность», с которой они уходили, они все же — из уважения ли к святости костей или из уважения к воле своего благодетеля — патриарха Иосифа, — вынесли с собой и его кости; того же самого следовало ожидать и от апостолов Господних относительно креста, а однако мы не видим, чтобы апостолы взяли с Голгофы крест к себе, а, наоборот, знаем, что царица Елена через 320 лет нашла этот крест опять на том же месте, где он был поставлен вначале. Не видим мы также и никто не укажет нам, чтобы апостолы совершали на Голгофу крестные ходы для «поклонения» или вообще для выражения древу креста какого-нибудь «почтения»... А потому и утверждение автора, что якобы «к мысли, что в Иисусе Христе крест станет предметом благоговейного почитания и поклонения, подготовлял Бог народ израильский еще в Ветхом Завете», является неимеющим не только достаточного, а и никакого основания.

Нам могут указать на сотни миллионов христиан, которые не только чтут крест, как «пречестный и животворящий», а и молятся ему, — не распятому на нем Христу, а прямо кресту. Мы этого не отрицаем, и знаем, что в известное время даже можно слышать воспеваемую в церквах стихиру: «Приидите, верные, древу поклонимся, древу поклонимся, — им же сподобихомся невидимых враг сокрушити главы» и даже молитву, обращенную прямо к кресту, как к одушевленному существу: «радуйся пречестный и животворящий кресте Господень, прогоняяй бесы силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшего и поправшего силу диаволю, и даровавшего нам Тебя, крест Свой честный, на прогнание всякого супостата. О, пречестный животворяший кресте Господень помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицею и со всеми святыми во веки. Аминь». Но мы только не можем допустить, чтобы все это получило свое начало от апостолов. Все же то, что возникло после апостолов, мы не можем принимать слепо на веру, ибо знаем, что у израильтян довольно долгое время практиковалось суеверное почитание медного змея и каждение ему, до тех пор, пока на престоле Иудейских царей воссел Езекия, который «делал угодное в очах Господних », и который, уничтожая остатки идолопоклонства, «срубил дубраву», «отменил высоты» и уничтожил медного змея, которого сделал Моисей (4 Цар. 48:1–4). А потому, как я уверен, почитание креста, поклонение ему и молитва к нему не могут рассчитывать приобрести среди верующих в слово Господне и знающих его себе поклонников, а могут и должны только с часу на час ожидать нового Езекии...

Желая во чтобы то ни стало доказать необходимость почитания креста и не находя в слове Господнем ни факта, ни указания, ни даже косвенного намека, — что могло бы служить, как основaние, автор начинает изобретать основание, и так же неудачно, как неудачно он хотел двумя священными текстами доказать, что медный змей был прообразом креста. Он говорит: «поклонение святыне было еще в Ветхом Завете. Так Моисею, пасшему стада своего тестя Иофора у горы Хорива, «в пламени огня из среды тернового куста», было Богом дано повеление: «Моисей, Моисей, сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» (Исх. 3:4–5). Когда Иисусу Навину, другому вождю израильского народа, явился архистратиг небесных воинств, то он тоже сказал Иисусу: «сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, свято» (И. Нав. 5:15). Итак, небольшой кусочек земли от одного только прикосновения к нему ног ангельских сделался настолько священным, что для выражения к нему благоговейного почитания понадобилось от пророка Моисея и Иисуса Навина снятие с ног обуви. Но христиане должны помнить, что ко кресту прикасался не ангел, а Сам Господь наш Иисус Христос. К Нему были пригвождены Его пречистые руки и ноги; Он обагрил древо креста Своей пречистой кровью. Крест есть величайший жертвенник Богу; на нем за грехи мира был наказан Агнец Божий, Иисус Христос, и потому после облития его кровью Христовой, он стал величайшей святыней Нового Завета» (Евр. 9:26–28; Кол. 1:26).

Все это прекрасно, но жаль, что все эти умозаключения появились очень поздно. Появись они в то время, когда крест, обагренный кровью Христа и освященный прикосновением Его тела, был у всех учеников Господних пред глазами, то они может быть вняли бы им и подали бы всем нам пример почитания креста; теперь же, когда креста таким образом освященного, давно уже не существует и его никто не видел и не видит, все такие выводы не могут иметь практического применения и представляют собой напрасный и бесполезный труд. Если на этих основаниях автор хочет одержать над умами людей очень легкую победу и доказать необходимость почитания всякого креста, даже такого, к которому тело Господа никогда не прикасалось и который не был обагрен Его кровью, то ведь это очень уж наивно, — просто, по-детски. Ведь тогда кресту придется выказывать благоговейное почитание или поклонение, «как святыне», не по высказанным автором соображениям, а только потому, что он крест, или потому, как сказал Леонтий, епископ Неаполя Кипрского, что «два куска дерева сложены крестообразно». Если же вооружиться смелостью и начать доказывать необходимость почитания всякого креста тем, что, мол, освящение телом и кровью Господа Голгофского креста, как оригинала, распространилось через него и на все его многочисленные и разнообразные копии, то таким образом с одинаковым успехом можно доказывать освящение не одного только того «кусочка» земли, где стояли ноги ангела, а и всей земли всего земного шара, и — доказывать необходимость не только «благоговейного» почитания, а и поклонения, «как святыне», не только Хоривскому терновому кусту, в котором некогда Бог Авраама, Исаака и Иакова явился Моисею, а и всякому другому кусту лишь бы только он быль терновый. Но ведь так можно договориться Бог знает до чего, и таким путем можно зайти Бог знает куда... Но да простит нас почтенный автор, что мы за ним по его пути не последуем и его убеждений в этом случае справедливыми не признаем. Чтобы Христос Собой и Своей кровью освятил крест и через это сделал его «величайшей святыней Нового Завета», слово Господне не говорит нам ничего; а что крест сообщил нашему Господу нечто такое, через что благословенный Сын Бога Всевышнего сделался клятвою, ибо написано: «проклят всяк, висящей на древе» (Гал. 3:13), то это есть написано и это мы знаем, — но это заставляет нас смотреть на крест, как на сугубо ужасное орудие казни и не только к поклонению ему, как «величайшей святыне Нового Завета», а и вообще к почитанию его, «как святыни», нас нисколько не располагает ...

Что же касается текстов, приведенных автором в доказательство мысли, что апостолы будто бы чтили крест, то в общем должно сказать, что эти ссылки крайне неудачны и в пользу почитания деревянного креста ничего не говорят, так как везде в приведенных текстах о кресте говорится как о конечном пункте страданий Господних, как о Его «поругании» и «поношении» (Евр. 11:26; 12:3; 13:13). Кроме приведенных автором мест Священного Писания, говорящих о кресте, есть еще одно, которое следовало бы привести прежде всех остальных, а именно: «взирая на начальника и совершителя веры, Иисуса, который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест» (Евр. 12:2). Автор «Листка» говорит, что «слово Божие от нас требует веры «во Христа распятого», но как можно представить себе распятого без орудия смерти — креста»? Но мы и не думаем отделять крест от Распятого и Распятого от креста, и, представляя всю эту совокупность картины, спрашиваем человека: кто в данном случае более достоин уважения — орудие смерти или Тот, Кто по благости Божией вкусил смерть? Крест или Тот, Кто претерпел его? Признавая не только более достойным, а исключительно достойным уважения лишь Того, Кто, возлюбив Своих, сущих в мире, до конца возлюбил их, и в любви Своей отдал жизнь Свою во искупление всех, мы орудию казни — бездушному древу, никакой почести не воздаем, и все приведенные автором тексты о кресте относим не к древу креста, а к страданию Господа. Разбор этих текстов показывает, что апостолы, написав их, не думали о деревянном кресте, а имели в виду страдания Господа и их искупительные последствия. Начнем с первого, где сказано: «слово о кресте — для погибающих юродство есть, а для нас сила Божия» (1 Кор. 1:18). В данном тексте апостол делает ударение не на крест, а на слове о креста, из чего ясно, что для спасенных силой Божией является не крест, а именно «слово о кресте».

Второй текст говорит о похвале апостола крестом Господа, но таким крестом, которым для него мир распят, и он для мира (Гал. 6:14), очевидно, апостол имел в данном случае в виду не какой-нибудь вещественный крест, ибо он, как известно, на вещественном кресте не распинался. Следующий за этим текст из послания к Колоссянам приведен автором по всей вероятности не только непродуманным, а пожалуй и не прочитанным, ибо кто его внимательно прочитает и основательно обдумает, тот его в защиту древа креста не приведет. Там сказано: «ибо угодно было Отцу... чтобы посредством Его (т.е. Иисуса Христа) примирить с Собою все, умиротворив чрез Него кровию креста Его и земное, и небесное» (Кол. 1:20). Здесь речь не о кресте, а о крови креста, и этот текст в том только случае можно отнести к деревянному или вообще вещественному кресту, если будет доказано, что есть или были такие кресты, которые могут или могли источать кровь; если же этого доказать нельзя, то и нельзя это место Писания отнести к орудию казни, — к деревянному или какому иному кресту, хотя бы даже и Голгофскому... Последний же текст, взятый из послания апостола Павла к Филиппийцам (3:17–18), говорит о «врагах креста Христова», и, чтобы кто не подумал, что апостол имеет в виду людей, не почитающих орудия казни, т.е. деревянного креста, то апостол объяснил, в чем выражалась эта «вражда». Она выражалась в том, что «бог этих людей был — чрево», что «слава их была в сраме» и что «они мыслили о земном». Из чего ясно, что они были врагами того креста, которым для апостола был «мир распят» и которым апостол был распят «для мира».

В заключение настоящей статьи, я прошу всех моих любезных читателей выслушать то, что по отношению к слову «крест», как в приведенных автором текстах, так и вообще в книгах Нового Завета говорит православный священник.