ВОЛОСЫ - УКРАШЕНИЕ СВЯЩЕННИКОВ? Дей Мазаев.

Протоиерей о. Н. Кутенов, в одном из своих мелких сочинений против «мнимо духовных христиан», кажется в трактате о «церковном предании», длинные волосы священников назвал «украшением», и в немногих словах высказал, что основанием для этого украшения служит образ ветхозаветных назореев, относительно которых сказано в законе Моисея: «Во все дни обета назорейства его бритва не должна касаться головы его. До исполнения дней, на которые он посвятил себя в назореи Господу, свят он; должен растить волосы на голове своей» (Числ. 6, 5).

Фаррар, рассуждая об одном каком-то неудачном возражении, сказал, что гораздо лучше и полезнее для дела признать в сем случай затруднение, нежели устранять это затруднение таким недостойным образом. То же самое можем сказать в данном случае и мы. Кого можно убедить в этом вопросе ссылкой на ветхозаветных назореев? Кто же ныне не знает, что даже ветхозаветные священники не имели ничего общего с назореями, и что нынешние христианские пресвитеры не имеют ничего общего с ветхозаветным священством, и называются священниками лишь по недоразумению? Кому не известно, что священником Ветхого завета мог быть только рожденный в колени Левия, тогда как назореем мог быть всякий, к какому бы колену Израиля он не принадлежал, и что самый известный из назореев, силач Самсон, принадлежал к колену Данову? (Суд. 13, 2. 24). Если можно ныне кого-либо причислять к разряду ветхозаветных назореев, то разве только монахов, совершающих свои подвиги не по установлению Господа, а по «самовольному смиренномудрию», но и они, как будет показано ниже, не могут оправдать своей внешности ни основанием из Нового завета, ни даже ссылкою на ветхозаветных назореев, с которыми они ие имеют ничего общего.

Что бы раз на всегда преградить защитникам рощения волос доступ к воображаемому основанию из Ветхого Завета, мы считаем необходимым в коротких хотя бы словах указать всю неосновательность ссылки на назореев.

Назореям, правда, было сказано, что они «должны растит волосы на голове своей», но священникам в этом отношении была дана Господом своя заповедь, совершенно противоположная назорейской, а именно: «Головы своей они не должны брить, и не должны отпускать волос, а пусть непременно стригут головы свои» (Иезек. 44, 20). Поэтому всякий честный священник должен прежде всего решить кто он, — назорей или священник? И если священник, то должен помнить, что сказано относительно священников, и не лезть без толку в назореи...

Переходя к Новому Завету, мы находим одно место, которое у людей благомыслящих и покорных исповедуемому Евангелию Господню не вызывает никаких недоразумений, ибо оно очень ясно: «Не сама ли природа учит вас, - говорит апостол Павел, - что, если муж растит волосы, то это бесчестье для него?» (1 Кор. 11,14)? Кажется просто невероятным, что бы после этого ясного и очень авторитетного изречения, можно было увидеть у христиан длинные волосы, а еще менее — услышать, что длинные волосы составляют украшение... Если женщинам, которым волосы даны «вместо покрывала» и для которых это честь», Апостол делает увещание украшать себя не «плетением волос», а что бы был виден «сокровенный сердца человек» в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа» (1 Петр. 3, 1—4), то кто же согласится верить, что бы Дух Святый допустил, как «:украшение» священников длинные волосы, которые для мужчин не честь, а «бесчестие?..

Защитники такого противозаконного украшения обыкновенно говорят, что апостол Павел говорит не о священниках, ибо слово «муж» надо относить к прихожанам или к мирянам, а не к священникам и монахам, которые в сем случай из общей массы «мужей» совершенно выделяются... Это, конечно, натяжка, натяжка очевидная и не честная, но мы не будем на ней пока останавливаться.

Бывая в православных церквах и обращая внимание на изображена более древних святых, мы замечали, что все древние святые изображаются на иконах не в длинных волосах, а подстриженными в кружок. Так изображены Василий Великий, Иоанн Златоустый, Николай Чудотворец и так же изображены все представители греческого духовенства при крещении Руси. Это обстоятельство заставило нас исследовать этот вопрос по истории церкви и мы убедились, что ни священники, ни монахи длинных волос носить не имеют каноническаго права и что, нося волосы, они тем не «украшают», а «бесчестят» себя.

Начнем с монахов. Шестой вселенский собор, обыкновенно называемый Трулльским, бывший в 691 году, постановил: «О именуемых пустынниками, которые в черных одеждях и с отращенными волосами обходят грады, обращаясь посреди мирских мужей и жен, и бесславят обет свой, определяем: аще восхотят, постригши власы, прияти образ прочих монашествующих, то определять их в монастырь и причисляти к братиям. Аще же не пожелают сего, то совсем изгоняти их из градов, и жити им в пустынях, от коих и именование себе составили» (прав. 42).

Пидамион, или Греческая кормчая, так разъясняет это правило: «Монахи должны надлежащим образом подстригать свои волосы, потому что настоящее время для них есть время печали, а по слову Божию (Ис. 22, 12), знак печали есть острижение головы. И если, по Апостолу Павлу, вообще всякий мужчина, имъющий косу, посрамляется, то тем более посрамляют себя монахи, если ростят косы; если же вообще все монахи должны прилично подстригать свои волосы, то тем более молодые монахи и дьяконы, живущие в монастырях, или келиях, потому что эти сколько своим безбородым лицем могут соблазнять других, столько же и длинными расчесанными волосами. А особенно должны беречься этого монахи, живущие в городах и еще больше в столице» (Толков. 42, прав. VI вс. с.).

Относительно же священников тот же собор постановил следующее: «Оказавшиеся виновными в преступлениях, противных правилам, и за сие подвергнутые совершенному и всегдашнему извержению из своего чина и в состояние мирян изгнанные, аще, приходя добровольно в раскаяние, отвергают грех, за который лишилися благодати, и от онаго совершенно устраняют себя, да стригутся по образу клира. Аще же самопроизвольно не пожелают того, да растит волосе подобно мирянам, яко предпочтение обращения в мире жизни небесной» (прав 21).

Хотя мы в истории церкви встречаем пресвитеров, которые по неведению обязывались неправильными браками (VI всел. соб. прав. 26), и епископов, которые, как например Василий Анкирский, пред целым собором заявили о своем «крайнем невежестве», или, как Григорий Неокесарийский, который на том же соборе открыто сознался, что «истина была ему неизвестна» (Деян. 7 всел. соб. 42, 63). А потому с таких лиц многого и спрашивать нельзя; протоиерея же Кутенова, заслуженного миссионера, мы к этому разряду причислить не можем, ибо уверены, что ему все церковные правила вполне известны, а потому нам и больно читать именно у него о противоестественном «украшении» священников. Мы, зная большую осведомленность о. Кутенова, скорее надеялись услыхать от него такой отзыв, какой мы находим у чистосердечного святого Дорофея: «Мнози бо мнящеся право существовать, безпутием заблудима. Увы мне, яко же и аз» (Стоглав глав. 11-я).